Всё в мире постепенно меняется, но никогда ещё изменения не происходили так быстро, как в середине XX века. Начало столетия было началом больших перемен, а после Второй Мировой Войны мир стал полностью другим.

Изменялись целые страны – Великая Британская Империя, начавшая разделяться на отдельные независимые страны ещё до войны, разлетелась на множество осколков вскоре после её окончания. Стала независимой и маленькая островная страна в Карибском Море – Ямайка. На языке первоначального населения Карибских Островов, индейцев-араваков, название острова звучит как «Xaymaca» – «Страна Источников». Вот где он расположен в Карибском Море:

В начале шестидесятых годов на Ямайке действовало самоуправление. Общество пришло в движение, люди потянулись из деревень в города, чтобы начать жить лучше. Казалось, скоро всё изменится, и музыка начала отражать это настроение – песни, записанные в те годы, были полны надежд. Под них надо было танцевать – примерно так, как на следующем рисунке:

Люди смеются и танцуют – так начинается дорога длиной почти в десять лет. Многое изменилось за это время, хорошее настроение сменялось безысходностью, столкновения политиков чуть было не уничтожили развивающуюся музыкальную сцену – но это будет ещё не скоро. Пока, в начале 60-х, всё идёт хорошо.

Танцы, созданные на островах Карибского моря, были зажигательны и откровенны. Появившиеся, вероятно, где-то в Латинской Америке, они под солнцем и морским ветром стали ещё более выразительными. Для танцев требовалась музыка – что же было сопровождением для них?

Это были ритмы Африки, уцелевшие на острове в своём первоначальном виде. Ритмы 2/4 стали основой для музыки ска. К тому же в начале века на островах Карибского моря играли самодеятельные группы, исполнявшие народную музыку менто («mento») или калипсо («calypso»). Известная ещё и как «jamaican rumba», она исполнялась под ритм 4/4 и отличалась от ямайской музыки 60-х годов разве что способом извлечения звука.

К сожалению, большинство этих исполнителей никогда не записывались, а если кто-то и делал запись, на ней мало что можно было разобрать. Но народная музыка не пропала совсем – в течение 60-х годов почти все народные песни были переиграны заново, многие мелодии и ритмы были использованы для создания новых песен.

Начиная с 1945 года на Ямайке пользовалась успехом американская музыка, передаваемая коротковолновыми радиостанциями – ритм-н-блюз, джаз и диксиленд. Никто не может творить в пустоте – на протяжении почти двадцати лет ямайские музыканты заимствовали все лучшие достижения мировой музыки, повторяли звучание ритм-н-блюза и джаза, добавляя к нему что-то своё, и к началу второй половины двадцатого века создали то, что знает сейчас каждый.

Точного рубежа, когда «до» превратилось в «после», назвать нельзя. Более того, и джаз и ритм-н-блюз тоже неоднородны – многое было взято из европейской классики, многое из Африки и так далее. Связи между этими столь разными направлениями можно понять, если представить их все вместе, вот так:

Это похоже на ручейки, сбегающиеся вместе и впадающие в большую и быструю реку. Примерно такой и была предыстория современной ямайской музыки, отличительными признаками которой считаются дреды и религия растафари. Но начиналось всё не с них – и рисунок выше позволяет это понять.

Если его «растянуть во времени», станет понятно, из чего составлен предпоследний снизу белый квадрат, где перечислено так много разных названий. Дорога от карибской народной музыки до того, что мы слышим сегодня, заняла почти десять лет. Представьте себе, что мы стоим в самом её начале – что будет впереди? Десять лет от калипсо до регги можно показать так:

Это как карта, указывающая путь, по которому шли ямайские музыканты. Но здесь показано не всё – настоящая, не нарисованная дорога была гораздо сложнее.

Можно составить для себя маленький словарик, где перечислены все названия и краткие пояснения к ним:

Менто, калипсо – народная музыка с островов Карибского моря на основе строгих ритмов
Бурру – народная музыка с островов Карибского моря, исполняемая на африканских барабанах

Ска-буги – музыка начала 60-х годов, с заметным влиянием американского ритм-н-блюза
Ска – музыка с использованием духовых инструментов, заметно влияние джаза 50-х годов

Рокстеди – продолжение ска-буги, «музыка беспризорников» с чёткой линией бас-гитары
Раннее регги – рокстеди с усилением карибских ритмов и добавлением народных мелодий

Раста-регги – медитативная музыка на основе раннего регги, связанная с религией растафари
Ньябинги – современная медитативная музыка раста, использующая ритмы музыки «burru»

Однако и такой словарик мало что даёт. Названия не всегда совпадают с рисунками. Кроме того, глядя в глубину времени, мы видим все события сразу – как будто несколько изображений были нанесены на куски стекла и поставлены одно за другим. Сразу не разобраться.

Чтобы понять произошедшее за эти десять лет, надо мысленно поставить себя в начало пути, пройти по нему и попробовать оглянуться назад, чтобы охватить его одним взглядом.

Огонь, который был зажжён тогда, горит до сих пор…

Если рассказывать обо всей музыке по порядку, следует начать с джазовых оркестров сороковых годов. На Ямайке наиболее заметным из них был Eric Dean Orchestra, где играли будущие участники Skatalites – тромбонист Don Drummond и гитарист Ernest Ranglin. Такие оркестры выступали повсюду на острове, в том числе для сопровождения танцев или кино. Они исполняли музыку таких известных композиторов, как Glen Miller и Duke Ellington, и играли всё – от танцев вроде «кленового листа» или «румбы Инес» до настоящих джазовых произведений, таких, как «Серенада Солнечной Долины» и «Chattanooga Choo Choo» («Поезд на Чаттанугу»). Джазовые концерты продолжались всю долгую тропическую ночь – людям хотелось слушать музыку ещё и ещё, и они не отпускали музыкантов до рассвета. На следующем рисунке – американский оркестр Глена Миллера, начавший играть джаз в 1938 году.

Времена постепенно менялись, и в Америке в начале 50-х годов на смену джазовым оркестрам пришли небольшие группы. Получив в своё распоряжение первые ламповые усилители, музыканты поняли, что могут озвучить любое помещение, и большие оркестры стали им не нужны. Основой для новой музыки стала последовательность гитарных аккордов, например, "лесенки" Cfg->CfgCC или "boogie" EEAE->haE, а не соло на трубе, как было в джазе. Благодаря усилителям в песнях появился голос, и теперь уже труба помогала голосу и гитаре.

Эта музыка была названа ритм-н-блюзом, так как многое для неё было взято из народной музыки – блюза. Когда-то похожие песни-молитвы исполняли под гитару одинокие чёрные музыканты, а теперь их стали играть ритм-н-блюзовые группы. Изменения в музыке были постепенными, но значительными, их можно сравнить разве что с переходом от немого чёрно-белого кино к современному цветному.

Пока на Ямайке всё шло как раньше. Но те, кто выбирался работать в Америку, чувствовали эти перемены. На острове новую музыку можно было поймать по радио и услышать на привозимых с севера пластинках.

Ямайку, страну вечного лета, недаром называют «самым громким островом в мире». Уже в то время в столице страны, Кингстоне, работали так называемые «звуковые установки» – на площадку грузовика ставились проигрыватель пластинок и усилитель, и такое сооружение появлялось в назначенное время в условленном месте, например, на берегу моря. Люди танцевали на открытых пространствах долгими летними ночами, пили пиво или ром с минеральной водой, слушали музыку. Первую звуковую установку создал Tom The Great Sebastian в 1949 году, она насчитывала четыре десятка громкоговорителей, и звуки джаза разносились далеко по всей округе. В середине 50-х годов в городе работали уже несколько звуковых установок – Chocomo на улице Wellington Street, Jubilee на King Street, Barbeque на перекрёстке Fleet и Tower Streets, Carnival на улице North Street, Forrester's Hall на Love Lane Street и другие.

Танцы стали главным развлечением Ямайки. Для тех, у кого не было радио, это была единственная возможность услышать самую новую музыку. Правда, посетители и владельцы первых звуковых установок были, как правило, очень бедны – они не могли нанимать музыкантов и при всём желании не могли бы создать свою собственную сцену в первой половине 50-х годов. Заработать не удавалось, но люди во всём мире занимаются музыкой не ради денег. Танцы были необходимы для общения – без них на острове было бы просто скучно.

Тех, кто ставил пластинки, называли «DJ» или «ди-джей». Это слово пришло из Америки и было сокращением от «disk jockey», то есть «ставящий пластинки для прокручивания по радио». Вначале считалось, что DJ должен только объявлять названия песен и не вмешиваться в музыку, но на Ямайке, где DJ ставили музыку на звуковых установках, всё выглядело совершенно по-другому.

Постановка каждой новой пластинки была настоящим действом – ди-джей показывал её людям и спрашивал, будут ли они её слушать, делая вид, что ему важен голос каждого посетителя. Таким нехитрым способом он всегда выбирал «самую лучшую» пластинку из того небольшого набора музыки, что у него был. Иногда DJ начинал говорить что-нибудь под музыку, подчёркивая ритм и предлагая людям начать танцевать, например: «get-up get-up get-up get-up». Позже, когда появились ритмы со слабой долей, многие DJ научились «зажигать» и «раскачивать» танцующих, говоря что-нибудь медленно: «he-da he-da he-da he-da», а затем быстро: «tiki-taka tiki-taka tiki-taka tiki-taka», ускоряя ритм в два раза.

Это стало почти искусством – ди-джей оказывался посредником между исполнителями и слушателями. Duke Vin, Winston «Count» Matchuki, King Stitt, Red Hopeton и Sir Lord Comic пользовались огромным уважением, все узнавали их на улице и здоровались с ними. Они же, как могли, старались развеселить посетителей звуковых установок, например, Count Matchuki приезжал к ним верхом на осле, изображая Христа, а затем начинал танцевать вместе со всеми.

Chris Blackwell, руководитель Island Records, вспоминает, как однажды он разговорился с 17-летним парнем, приехавшим в город из деревни и спросил, почему ему нравятся звуковые установки. Он сказал, что он никогда раньше не слышал такой замечательной музыки и не знает, услышит ли он её ещё когда-нибудь, поэтому он хочет танцевать здесь и сейчас. А ещё ему хочется восполнить недостаток деятельности – в деревне он работал с утра до вечера, а здесь постоянной работы для него нет.

Не имея пластинок с народной музыкой, звуковые установки ставили американский ритм-н-блюз и джаз 50-х годов. Как уже говорилось раньше, джазовая музыка развилась ещё в начале века, но в 50-е годы она словно получила «второе рождение», названное «Dixie Revival». На Ямайке она использовалась звуковыми установками на протяжении многих лет – джаз на острове звучал даже тогда, когда весь мир уже слушал ритм-н-блюз.

Исполнители, создавшие дикси-джаз, не были замкнуты только на классике – они включали в свою музыку множество народных мелодий, от кантри до госпел, и наиболее заметным их достижением было превращение «джазового произведения» в подобие песни, когда все участники играют что-то своё, но не все сразу, а в определённой последовательности – сначала тромбон, затем банджо, затем тромбон и банджо вместе, затем только саксофон, потом только контрабас – и так далее, ни на мгновение не выбиваясь из ритма, заданного вначале. Считается, что в диксиленд может быть превращено почти любое джазовое произведение – это скорее способ игры, чем отдельное направление в джазе. Под дикси-джаз можно было танцевать без остановки, и посетителям ямайских звуковых установок нравилась именно эта музыка.

«Джаз 50-х годов» – очень широкое понятие. Каждый исполнитель играет джаз немного по-своему, одного джаза на всех нет и не может быть. Многие люди при слове «диксиленд» вспоминают такие песни, как «Down By The Riverside» («Вниз по реке»), хотя это совсем не джазовое произведение – ведь в классическом джазе никто не пел. «Вниз по реке» – это церковная музыка госпел, в которой начинает петь один голос, а продолжает хор голосов. Эта песня была только немного доработана для джаза, получив вместо хора многоголосие джазовых инструментов. Ранние мелодии ска тоже строились по таким правилам – одну строку мог петь низкий мужской голос, а отвечал ему хор высоких голосов. Часто хор не попадает в ноты – это не ошибка исполнителей, а особенности госпел. При этом слова становятся слышнее, и их легче разобрать.

Dixie Boys требовали от исполнителей играть только то, что им нравилось, и вели себя вызывающе, чем очень мешали взрослым. Они носили соломенные шляпы и подтяжки, предпочитая использовать в одежде светлые цвета. Это была броская внешность и старшее поколение не признавало её, делая вид, что эти развлечения не имеют ничего общего с «настоящей джазовой музыкой». Но их это нисколько не волновало – они верили в свою музыку и любили её.

Подтяжки и шляпы ещё встретятся в этом рассказе. Никто не знает, когда и где возникла эта одежда, но можно сказать точно, что Dixie Boys у кого-то позаимствовали её. Шляпа и подтяжки встречались в Америке ещё в 1850 году и считались «одеждой разбойников» по крайней мере за сотню лет до появления диксиленда. Ничто не ново в этом мире, только мало кто помнит, где что началось.

Если сначала звуковые установки дополняли собой большие джазовые оркестры сороковых годов, то затем они постепенно заменили их. С помощью ди-джеев люди сами выбирали себе музыку, и в один день можно было послушать как старый джаз, так и новую музыку с севера – ритм-н-блюз. Народная музыка звучала пока только на улицах городов – музыканты охотно исполняли народные деревенские песни, любимые теми, кто приезжал из сельской местности. А ещё ходили легенды, что где-то в горах звучат древние африканские барабаны. До смешения всех этих направлений оставалось совсем немного.

В середине 50-х годов два человека сыграли решающую роль в развитии музыки на острове. Одного из них звали Arthur «Duke» Reid, он был владельцем магазина прохладительных напитков «Treasure Isle», то есть «Остров Сокровищ». Там он и открыл свою звуковую установку. Duke Reid был признан «Повелителем Звука» в 1956, 1957 и 1958 году. Его установка состояла из грузовика марки Belford Trojan, в котором он перевозил своё оборудование. В честь своей звуковой установки Duke Reid взял себе прозвище «Trojan».

Другого парня звали Clement Seymour Dodd. Он приехал из сельской местности, и его семья содержала небольшой бар на углу улицы Love Lane, где он и ставил свои пластинки. С самого начала его любимой музыкой стал ритм-н-блюз – он не жалел сил на то, чтобы выбраться на север и привезти оттуда самые новые пластинки. Он назвал себя «Sir Coxsone Downbeat» в честь игрока в крикет из Yorkshire, которого звали Coxsone. И так же называлась его звуковая установка.

Вначале Reid и Dodd были приятелями, говорят, что они даже помогали друг другу, если в усилителях перегорали дешёвые, но недоступные на острове лампы. Но в конце пятидесятых годов они начали соревнование за право считаться лучшим из лучших, и оно растянулось на несколько лет.

Каждый владелец звуковой установки стремился ставить своим слушателям самые последние записи и не желал, чтобы они достались другим. Со всех привозимых из-за рубежа пластинок немедленно снимались все наклейки, чтобы никто не мог узнать, кто играет на ней и достать себе такую же – так делал Coxsone Dodd. Вскоре соревнование дошло до разрушения оборудования соперников – так делал Duke Reid, стараясь вывести их из игры хотя бы на несколько недель. Подобные действия получили название «musical wars».

До того, как заняться музыкой, Duke Reid был полицейским, и у него было полно дружков из преступной среды. Никто не желал связываться с ними – после нескольких потасовок в 1954 году Tom The Great Sebastian переместил свою звуковую установку в другую часть города. И несмотря на то, что владельцы других установок нанимали себе охрану, от «троянцев» доставалось всем.

Так или иначе, в конце 50-х годов звуковые установки создали то, что называется «сценой». Причём выступали на этой сцене сами же зрители – приходя вечером слушать музыку, можно было и себя показать, и на других посмотреть. Теперь у жителей Ямайки была их собственная музыка, принадлежавшая только им.

К тому времени на Ямайке уже выпускались первые пластинки. В начале 50-х годов Stanley Motta сделал несколько пластинок с карибской музыкой менто, записав её на простой магнитофон у себя дома. Stanley назвал её «калипсо», потому что приезжающим на остров англичанам она была знакома под этим названием. Обложки пластинок были напечатаны на простой и дешёвой бумаге с использованием одной краски. Рисунки сделал он сам.

В середине десятилетия Ken Khouri создал компанию Federal Records. Они печатали несколько сотен пластинок в день. В основном это были американские джазовые записи, но и карибская музыка тоже выпускалась. Производство росло, и вскоре на заводе работали уже несколько десятков человек. Ken Khouri добился успеха – через несколько лет его Federal Records стала одной из лучших компаний на острове, многие музыканты считали за честь выпускаться у него. Звуковые установки охотно ставили пластинки Federal.

В 1958 году Edward Seaga создал компанию West Indies Records Limited, выпускавшую уже только карибских исполнителей. Вначале это были те, кто играл на концертах в театре Ward, которые проводил Vere Johns – такие исполнители, как Wilfred «Jackie» Edwards, Delroy Wilson, Owen Gray, Justin Hinds & The Dominoes, Jiving Juniors и другие.

Vere Johns, известный сегодня как «отец ямайских талантов», долгое время вёл передачу на радио, где появлялись Laurel Aitken, Derrick Morgan, Millie Small и другие. Он не застал те времена, когда этих исполнителей стали слушать в других странах, но его передача «Vere Johns Opportunity Hour» выходила в эфир до самой его смерти в 1966 году.

Тогда же, в 1958 году Chris Blackwell записал песню под названием «Boogie In My Bones», которую исполнял Laurel Aitken. Благодаря звуковым установкам песня стала известной на острове. Так появилась ещё одна звукозаписывающая компания – Island Records. Через пятнадцать лет одним из лучших её артистов стал Bob Marley, но в конце пятидесятых годов он и его группа ещё только начинали играть – их первая пластинка была записана для звуковой установки Coxsone в начале 60-х годов.

В 1959 году Vincent Chin, известный также под именем Clive Chin, открыл магазин пластинок на пересечении улиц East Street и Tower Street и назвал его «Randy's Records Shop». Там всегда можно было найти самые последние записи, и не только из Америки – все ямайские пластинки продавались там. В шестидесятые годы Clive открыл у себя в Randy's студию звукозаписи, где играли музыканты, сводились записанные дорожки, создавались обложки пластинок – одним словом, делалось всё. В студии Randy's записывались почти все известные ямайские исполнители, но сам Clive Chin записал всего две песни с группой «Randy's All Stars», состав которой остался неизвестен.

Много воды утекло с тех пор. Сегодня Laurel Aitken известен в основном благодаря традиционным скинхедам, а ямайской музыкой считается раста-регги. Скинхеды приняли внешность, которую использовал Laurel Aitken в шестидесятые годы – прежде всего короткая стрижка и костюм, а также нарочно укороченные штаны и чёрная шляпа. Та же самая внешность стала известна под названием Rude Boys, или грубияны.

В 1958 году свою первую запись сделал и Derrick Morgan, ставший через несколько лет самым заметным исполнителем Ямайки – были времена, когда все его песни попадали в «десятку лучших», и никто не мог бросить ему вызов. Через пять лет благодаря первым скинхедам он получил в Англии имя «Mr. Skinhead Reggae». Он тоже использовал внешность Rude Boys, но выбрал более «уличную» её разновидность.

В том же году Duke Reid выпустил свои первые пластинки, где были записаны Jiving Juniors. Тогда же, в 1958 году, свои первые пластинки выпустил Clement Coxsone Dodd. Он записал таких исполнителей, как Theo Beckford и Owen Gray, а также двух юных ребят, которых звали Alton Ellis и Eddie Perkins, или просто «Alton & Eddie». Через несколько лет Alton Ellis стал одним из создателей музыки рокстеди, ставшей дальнейшим развитием ска. Скинхеды приняли рокстеди как свою родную музыку. Но тогда, в конце 50-х годов, всё ещё только начиналось.

А ветер перемен уже летел над островом. В 1960 году Cecil Campbell, известный сейчас как Prince Buster, то есть «Принц Разбойников», создал свою звуковую установку, назвав её «The Voice Of The People». До этого он работал на звуковой установке Coxsone, но через два года начал ставить пластинки самостоятельно. Prince Buster добился того, чтобы его музыку стали крутить по радио – на волнах RJR зазвучали такие песни, как «They Got To Go» и «Oh Carolina».

Песня про Каролину нравилась всем. В ней звучали ритм-н-блюзовые аккорды на 0/5/7 ладах, известные каждому, кто хоть раз пробовал играть на гитаре. Но особенно нравился жителям острова ритм, который задавали африканские барабаны. Это и было главной особенностью песни, так как игрой на таких барабанах владели немногие.

Сам Prince Buster на барабанах не играл – у него не было ни опыта подобной игры, ни времени для этого. Настоящим «чёрным принцем» ямайской музыки был барабанщик Count Ossie – его руки отбивали этот ритм. Как уже говорилось раньше, это был очень древний ритм, за ним стояли сотни и тысячи лет и вокруг него ходили разные легенды, вроде тех, какими пугают детей. Prince Buster знал, кого записывать и в честь кого назваться.

Эти люди, «племена burru», были потомками индейцев-араваков и беглых рабов, уходивших к ним в горы. На протяжении сотен лет с ними было невозможно договориться – правители острова не смогли ни приручить ни истребить эти племена. Считалось, что они умеют разговаривать с дикими зверями и выходить с ними на охоту тёмными летними ночами. Вы их не видите – а они вас прекрасно видят. Вспоминали и про пиратов, которых во времена парусных кораблей было на острове более чем достаточно. Пираты покинули Карибские острова только после окончания войны за освобождение Америки.

Много лет бурру и их предки жили вне общества и вели с ним неравный бой, сохраняя в первозданном виде нравы дикарей Африки и первых жителей Америки. Правительство считало их уголовными преступниками – burru курили марихуану, а того, кто им не нравился, могли запросто и убить. Куда до них было английским беспризорникам-скинхедам и американским любителям диксиленда, которые только играли в разбойников. Здесь всё было по-настоящему. Но Count Ossie был не просто разбойником – он был их барабанщиком, а это уже слишком. Ведь, согласно африканским представлением об окружающем мире, создаваемый им звук – это вообще не музыка. Это все силы природы, вместе взятые. Так что, играя на барабанах, Count Ossie мог сделать всё.

Танцы бурру были праздником… в их понимании этого слова. В полночь, после того, как Prince Buster ставил последнюю пластинку, Count Ossie и его соратники начинали бить в барабаны. Они не останавливались до утра, впадая в состояние транса – и те, кто слушал их, становились участниками этого представления. Волшебная трава помогала людям забыть все свои дневные заботы, и во время танца они испытывали непередаваемые ощущения. Многим нравилось танцевать под эту древнюю музыку, возродившуюся во времена звуковых установок. Пока играли барабаны, никаких запретов просто не существовало – поэтому даже те, кто не верил в сказки про них, приходили туда.

Именно эти ритмы и начали смешиваться со всей остальной музыкой – звук среднего африканского барабана, внедрённый в ритм-н-блюзовый ритмический рисунок, привёл к появлению ритма «offbeat», известного также под названием «ska alterbeat». Первым его применил барабанщик по имени Arkland «Drumbago» Parks, а затем его использовали Skatalites, где на барабанах играл Lloyd Knibbs. Вот что он рассказывает о появлении этих ритмов:

[ >> ]

«Меня учил играть на барабанах Count Ossie. Его музыку создавали три барабана – басовый, средний и звонкий. Сначала играл барабан с низким голосом, вот так: “bop bop bop bop”, как стучит сердце. Он никогда не менял ритм, потому что из-за смены ритма люди не смогли бы танцевать. Затем средний барабан начинал отбивать что-то вроде “boom . . baff . . boom . . baff”, и затем третий барабан начинал играть ещё более сложный ритм: “too too kete ki teng ke tetoto toom toom toom toto plang plang te toto plang”. Я учился играть на всех трёх таких барабанах, и пробовал добавить их звук к джазовой музыке. Вначале мы все играли джаз, но та музыка, которую мы назвали “ска”, уже не была джазом. Она имела в своей основе этот народный ритм.

Для ска это очень важно. Я знаю, сейчас многие группы говорят, что они тоже играют ска, но у них нет этого ритма, и их слушатели не могут получить все те ощущения, которые люди получали тогда. Они танцевали под эти ритмы не останавливаясь. Ска – живая музыка, а для меня живое исполнение – это такое исполнение, когда слушатели становятся участниками всего происходящего, а не случайными прохожими, заглянувшими послушать что-нибудь новое. Люди смеются и танцуют – только тогда это можно назвать с к а.»

[ # ]

Люди смеются и танцуют – так ли сложно разгадать секрет ска? Наверное, не сложно. Он давно раскрыт создателями этой музыки. Но почему-то его не все понимают. Даже несмотря на то, что люди слушают Skatalites, Dominoes, Pyramids/Symarip и других… они, вероятно, их не слышат.

Чёрные барабанщики и любители танцев были не единственной силой, воздействовавшей на музыку. Менее заметное, но достаточно сильное влияние на неё оказывала религия растафари. Следующий отрывок (на английском языке) показывает связь «чёрной музыки» и «чёрной религии» Ямайки. Вот что говорит Herbie Miller, работавший со Skatalites в шестидесятые годы. Чтобы случайно ничего не перепутать (непонятно, как переводить предложение со словом «learned»), его рассказ следует дать «как есть»:

[ >> ]

«In the 30's in Jamaica, the only allowed african musical expression was the Burru community's music. The first insurgent slaves, the Maroons, usually gave to discharged prisoners a good fiesta reception using the burru rhythm. In the 30's, the first rastas who went to these fiestas learned the burrus. Count Ossie was one of the first rasta to play the burru riddim. The burru music became the rasta music in Kingstown's shantytowns. The first rasta festival was orginized in 58 by Prince Edwards: 300 rastas were there».

[ # ]

Herbie Miller говорит ещё, что раста с самого начала стремились сохранить африканскую культуру в первозданном виде и знали, как это сделать. Их и бурру сближала музыка – они даже изготовили для бурру несколько новых барабанов. Раста говорили, что будет хорошо, если чёрные барабанщики станут определять развитие всей музыки на острове. Им не хотелось слушать то, что крутят по радио. Они были уверены, что могут играть и сами.

Европа и Англия были для раста чужими землями, «Вавилоном». Говоря так, они вспоминали «Вавилонскую Башню», построенную руками рабов (о законах древней Месопотамии рассказывает книга «Самый богатый человек в Вавилоне», её написал Джордж Клейсон в начале 20 века). Раста считали, что так же устроен и весь окружающий мир, и участия в строительстве светлого будущего принимать не желали. Наставником раста на Ямайке был Marcus Garvey.

Взгляды раста были устремлены в сторону Эфиопии – африканского государства, император которого, Ras Tafari (Haile Selassie), смог изменить жизнь людей к лучшему, сменив законы в своей стране. Раста видели пользу от таких изменений, понимали их смысл и стремились повторить их. Придавая своим знаниям подобие религии, они объясняли свои цели другим людям.

Всё это делалось не от хорошей жизни – общество, в котором они жили, не могло другим способом освободиться от предрассудков, которые всё ещё оставались в сознании людей. Убогие представления о превосходстве одних людей над другими – вот против чего они боролись. В первой половине XX века раста были самыми современными людьми – более, чем кто бы то ни было в то время. Они нашли общий язык с бурру, которые придерживались совсем другого образа жизни и не признавали ничего, кроме законов своих предков. Но те сами шли им навстречу, понимая, что прекратить вековое сопротивление можно будет только тогда, когда исчезнет неравенство, противоречия и вражда в окружающем их мире. Тем более, что раста предлагали решение, имевшее успех в Африке, из которой родом их предки – и на него следовало обратить внимание.

Как раста, так и другие любители музыки понимали, что во всём мире набралось достаточно хлама и он никогда не будет пользоваться успехом на Ямайке. На острове предпочитали слушать то, что записывали сами же звуковые установки. Вавилон не знал таких танцев, как на Ямайке, и не мог создавать музыку для них.

Ямайские ритмы прекрасно подходили для звуковых установок, давали людям возможность отдохнуть после тяжёлого дня. Но в «большом мире», Вавилоне, подобной музыки было мало, а глупой и бессодержательной музыки становилось всё больше и больше. Многое зависело и от покупателей пластинок. Слушать Элвиса Пресли на Ямайке никто не захотел. И вскоре, не имея возможности получать ритм-н-блюзовые пластинки из-за рубежа, Ямайка переключилась на свой собственный источник.

К тому времени смешение ритм-н-блюза и строгих карибских ритмов уже было завершено. Полученная музыка была тем, что желали слушать люди на улицах и тем, что ставили им звуковые установки, которые сами же и записывали музыку. Исполнители Ямайки нашли для своей собственной музыки краткое и легко запоминающееся название – «ска». Так что теперь на острове в океане была уже не только сцена, но и целое музыкальное направление. И те, кто создал ска, играли ничуть не хуже, чем музыканты в других странах.

Один из первых исполнителей Ямайки, Theo Beckford, вспоминает, что подчёркивание слабой доли на гитаре, звучавшее как «ska-ska-ska», было найдено случайно. Когда Prince Buster и гитарист Jah Jerry, впоследствии игравший в Skatalites, записывали очередную пластинку для звуковой установки разбойников, Jah Jerry не всегда попадал в ритм – из-за шума он терял его, а когда снова ловил, то играл уже не на сильную, а на слабую долю. Но если раньше такая игра воспринималась как досадная неудача, то теперь, при наличии строгих ритмов, гитара и барабаны начинали звучать слаженно. Прослушав запись, музыканты были удивлены – в середине песни резкие звуки гитары прекрасно встраивались в мелодию, а затем снова терялись. Было решено записать несколько песен с таким рисунком – именно он и получил название «ска». А самые ранние образцы ска, созданные ещё под влиянием ритм-н-блюза, были названы «boogie ska», или просто ска-буги.

Найденные мелодии были ещё одним шагом вперёд – под музыку с чётким ритмом 2/4 и переменным ударением на чётные и нечётные доли можно было танцевать без остановки. Гитарные «ska-ska-ska» и «staya-staya-staya» стали замечательным дополнением к ритмам барабанов. Затем к ритмам и гитаре были добавлены некоторые приёмы дикси-джаза, устаревшего где угодно, только не в мире звуковых установок – после голоса в песне начинала играть труба, оставляя слушателям время на то, чтобы танцевать ещё и ещё. Были использованы и приёмы музыки госпел – голос и хор пели по очереди, словно перекликаясь между собой, и люди начинали петь вместе с ними. Таких любителей пения было много, для них даже было придумано название – «wailers», то есть «завывающие», потому что петь они не умели и в ноты не попадали. Но им самим очень нравилось.

В том же 1962 году Prince Buster заключил соглашение с английской компанией Melodisc, которая начала выпускать его пластинки под маркой (или лейблом, от слова «label» – торговая марка) «Blue Beat Records». Музыка была новой, Melodisc старались сделать это название известным, и рисовали его большими буквами на каждой пластинке. По этой причине ска начала шестидесятых годов до сих пор называют в Англии «Blue Beat».

Затем ямайскую музыку в Англии начали выпускать «R&B Records», впоследствии переименовавшие себя в «Ska Beat». Это название означало «Rita & Benny King», но многие читали его как «Rhytm'n'Blues Records», словно ритм-н-блюз всё ещё жив-здоров, только теперь его играют на Ямайке. Да так оно и было, только ритмы стали более совершенными. Теперь ямайская музыка могла бороться за место под солнцем в большом мире, оставаясь независимой от него.

Ска в Англии приняли хорошо, и увеличение продаж пластинок за счёт Англии оказалось очень важным для развития ска. Причём, несмотря на то, что эта музыка попала в большой мир, она не попала в «Вавилон» – в начале 60-х годов её слушали рабочие, у которых были совсем другие нравы. Их воспитание соответствовало законам другого общества. Так уж устроены острова – на них мало что меняется. На Ямайке жили страшные чёрные дикари, а в Англии уцелели дикари белые. И вот они встретились.

Между Англией и Ямайкой существовали давние связи, которые не прервались с получением независимости. Два острова продолжали вести дела как прежде – каждый день порты их столиц, Лондона и Кингстона, располагавшихся в устьях рек, принимали и отправляли в плавание корабли, перевозившие самые разные товары. Рабочий из Кингстона, пожелавший работать в Лондоне, мог устроиться на любой из этих кораблей и вскоре оказаться на новом месте работы. Таких людей было много, их называли «season workers», то есть «временные рабочие». Слушать ска в Англии стали те, с кем они работали вместе – городские рабочие, разгружавшие корабли в речных доках. Их называли «citizen workers».

Можно сказать, что в этой встрече ничего удивительного не было. Но разве у них были одинаковые нравы? Да в том-то и дело, что одинаковые. В «рабочих областях» Лондона, в том же East End, к приезжим с Ямайки все давно уже относились как к своим. То же и в других городах. Людей сближали условия жизни – иначе и быть не могло.

Сегодня это стало сложно понять. Тех, кто работал с ручными лебёдками, не могут понять люди, которые вообще никогда не работали. Это был тяжёлый труд, и рабочим, разгружавшим корабли в лондонских доках или чинившим их на верфях в Glasgow, музыка с островов Карибского моря требовалась так же, как свежий воздух и кружка хорошего пива вечером. Книжка «Reggae Soul of Jamaica» говорит, что вначале ска на севере слушали всего несколько десятков человек, но с тех пор, как в Англии появились звуковые установки, самые разные люди стали приходить туда, чтобы слушать музыку. Эта же книжка даёт краткое описание их внешности и говорит, что высокие ботинки и тонкие подтяжки были одеждой рабочих в доках. Они одевались так в начале и в середине 60-х годов, пока доки не были полностью перестроены.

Первая звуковая установка, начавшая работать в Англии, называлась «The Tickler», её открыл DJ Duke Vin летом 1956 года. В названии содержалась игра слов: «Go to the Tickler» читалось не только как «идти слушать музыку», но и как «придти в замешательство и запутаться». Это была шутка. В 1968 году в Англии появилась первая переносная звуковая установка, которую можно было перевозить из одного клуба в другой. Её сделал Judge Dread, ставший впоследствии одним из лучших исполнителей скинхед-регги. А ещё через год регги уже было в хит-парадах. Во все времена в Англии слушали самую разную музыку – по всему получается, что самые лучшие пластинки тех лет выпускались на Ямайке. Сравниться с самым громким островом в мире не мог никто.

В 1963 году Chris Blackwell направил в Англию двух исполнителей – это был Ernest Ranglin, гитарист Skatalites, и певица Millie Small, которой было тогда всего 17 лет. В Англии они записали и выпустили ритм-н-блюзовую песню под названием «My Boy Lollipop» («Мой мальчик – конфета»). Число пластинок, выпущенных Island Records, за два года превысило миллион, а с учётом переизданий их было ещё больше – многих очаровал голос Millie, в котором слышались высокие металлические нотки.

А на Ямайке в начале шестидесятых годов происходило что-то похожее на музыкальное наводнение. В это время свои первые записи сделали Wailers, Maytals, Heptones, Dominoes, Clarendonians, Charmers и многие другие. Свои первые пластинки записали такие исполнители, как Delroy Wilson, Alton Ellis, Stranger Cole, Ken Boothe – те, кого мы знаем и слушаем сейчас. Звуковые установки стали появляться не только в городах – что-то похожее на них появилось в каждой ямайской деревне. И если в городах прослушивание музыки было похоже на представление, которое приходили смотреть самые разные люди, то в деревнях это были скорее сельские праздники, предназначенные для жителей одной или нескольких соседних деревень. После того, как пластинки стали выпускать на острове, а не привозить из-за моря, они стали доступны каждому, и музыку на Ямайке стали слушать все.

Была попытка продавать пластинки в Америке. Тщательно записанные и сведённые песни в исполнении самых разных артистов были выставлены на продажу в Столице Вавилона, но успеха не имели. Америка давно уже была страной людей, не признававших подобные развлечения. Там не было прослойки общества, называемой «рабочим классом», и уже несколько поколений американцев предпочитали вместо работы печатать цветные бумажки, распространяемые по всему миру. Без рабочих там не могли появиться ни моды ни скинхеды, поэтому прижиться в Америке ямайская музыка так и не смогла.

А ведь игравшие ска музыканты были исполнителями высочайшего класса. Val Bennett играл на саксофоне ещё в тридцатые годы и был одним из самых известных саксофонистов 50-х годов, Roland Alphonso и Derrick Morgan выступали под именем «Lickle Richards & his Friends» ещё до того, как они стали сочинять музыку для установки Coxsone, а Jackie Mittoo знал музыку с детства – читать ноты и буквы его научили одновременно. Всё то же самое можно сказать и про других исполнителей – Don Drummond, Ernest Ranglin, Tommy McCook, Jah Jerry и другие создатели ска были лучшими джазовыми музыкантами предшествующих лет. Они владели своими инструментами превосходно.

Соревнование между звуковыми установками не прекращалось ни на день, теперь с ещё большим числом участников. Иногда одни и те же группы выпускались под разными именами, желая записаться и там и здесь. И до сих пор любители ска разбираются во всех этих названиях, устанавливая, кто есть кто среди всех, кто играл и записывался в то время.

Появились не только новые исполнители – увеличилось число людей, выпускавших пластинки. Раньше за право быть самым лучшим сражались только Prince Buster, Coxsone Dodd и Duke Reid, но теперь остров услышал ещё одно имя – Leslie Kong. Он и Derrick Morgan выпустили несколько хороших пластинок, после чего Duke Reid и Coxsone Dodd поняли, что теперь им придётся тягаться ещё и с ними. Причём по качеству сведения и красоте мелодий Beverly's Records сильно обгоняли как Treasure Isle, так и Coxsone Studio One.

Музыканты, игравшие ска, сосредоточились вокруг звуковой установки Coxsone, хотя музыка для других звуковых установок записывалась тоже. Coxsone Dodd имел превосходный музыкальный вкус, и все записанные для него песни становились известными. Что играть и как выпускать, решал он сам – и никогда не ошибался. Coxsone пригласил сводить записанные дорожки одного из будущих создателей музыки регги – Lee Perry. С его способностями установка Coxsone оставляла своих соперников позади.

До этого «самым лучшим» считался Duke Reid, и смириться с отставанием он никак не мог. Не имея возможности получить таких музыкантов и не желая повторять их музыкальные находки, он попробовал сделать что-то совершенно новое, взяв в качестве образца американскую музыку соул, называемую за своё приятное звучание «sweet soul». Появившаяся в начале 60-х годов, уже после рок-н-ролла, она была связана с ритм-н-блюзом и музыкой госпел, и должна была понравиться посетителям звуковой установки Trojan, которые любили слушать и госпел и ритм-н-блюз.

Duke Reid знал, что он делает. Сладкий звук музыки соул имел неожиданный успех. Слова в песнях не пелись, а читались нараспев – так, как будто это были молитвы. Как и в случае с барабанными ритмами, соул – это нечто большее, чем музыка. Ведь нельзя же, в самом деле, называть «просто музыкой» то, что заставляет тебя замолчать и задуматься. А некоторые песни как раз таким действием и обладали.

В Англии соул тоже любили. Там эта музыка была замечена теми, кому не нравился рок-н-ролл и кто желал слушать ритм-н-блюз. Её слушали моды, предшественники и современники первых скинхедов. Они называли эту музыку «Northern Soul» или «Blues», считая её продолжением ритм-н-блюза. Пластинки с музыкой соул выпускала небольшая американская компания Tamla Motown Records, которую создал Berry Gordy, музыкант и композитор, сам игравший в нескольких группах. Были и другие компании, но именно «мотауны» считались в то время лучшими – отчасти из-за того, что они сами не принимали рок-н-ролл, и все это знали.

В свою очередь, под названием «Northern Soul» (читается как «нортен соул») были известны не только пластинки Motown Records, но и всё, что слушали моды – в том числе и предшественники «мотаунов», и их подражатели. Что самое удивительное, есть и белые исполнители, игравшие «северный соул», хотя соул – это совершенно чёрная музыка. Например, «северный соул» исполнял Neil Diamond – песня «Red Red Wine», сочинённая в начале века и исполненная им так, как поётся соул, нравилась модам. Среди «северного соула» можно найти несколько джазовых исполнителей, можно встретить старый ритм-н-блюз и так далее.

Одной из лучших песен 1964 года была «Last Kiss», которую исполняли John Frank Wilson & The Cavaliers. Эта песня была построена на игре слов вроде «love/life», блюзовом ритме и чёткой линии барабанов и бас-гитары. Клавиши и голос прекрасно дополняли мелодию, причём J. Frank действительно не «пел» в обычном понимании этого слова, а как будто рассказывал о своих чувствах, вкладывая в песню всю свою душу. Cavaliers записали всего две песни – одну в 1959 году, другую в 1964, и вторая песня нравилась всем без исключения. Её успех был связан с тем же, что и успех ска – она была непосредственной, настоящей, без ужимок. Такие песни были понятны каждому.

Английские любители чёрной музыки вели своё название от слова «modernist», его следовало читать как «современная молодёжь» или «те, кто получает от жизни всё». Так называли тогда всех ребят и девушек, не желавших становиться взрослыми даже в 20 или 25 лет. Послевоенное поколение стремилось жить полной жизнью – её составляли хорошая одежда, танцы в клубах и гонки на скутерах. Моды одевались вызывающе прилично, чем сильно отличались от окружающих. На скутерах они могли добраться куда угодно и за один вечер успеть побывать везде.

Так как «модами» называли тогда многих, они были разными – кроме скутеров и музыки у разных модов было мало общего. В середине 60-х годов в Англии водилось уже три или четыре их разновидности, у них было разное происхождение и разное воспитание. Прежде всего, были взрослые моды, ведущие свободный образ жизни, соответствующий распространённому представлению о них и показанный в фильме «Quadrophenia», их можно назвать «classic mods». Были дети лет 15-ти, подражавшие им в одежде. Были стаи негодяев – «hard mods», их облик повторяли, например, музыканты панк-группы Undertones. Причём моды из среднего класса общества никогда бы не смогли договориться с модами из рабочего класса и так далее. Доверительные отношения были только среди друзей.

Но различия шли дальше – отличались сами условия, в которых жили моды. И сами они воспринимали это всё резче – те, кто одевался слишком хорошо, противопоставляли себя тем, кто не мог и думать о дорогой одежде и мог только совершенствовать себя, но не украшать. В центре города было чисто, молодёжь увлекалась музыкой, танцами и кино, а East End и другие «задворки страны» были местами очень даже неприятными – после доков и верфей начинались горы ржавого железа, и, как нетрудно догадаться, там никто и ничем не был увлечён. Hard Mods, то есть «грубые моды», были полной противоположностью городским модам. Их численность была достаточно велика, и моды из города опасались их – возвращаясь домой по вечерам они оставляли эти места далеко в стороне. Вот, например, как выглядела река Темза в начале 60-х годов:

«Грубые моды» были совсем другими модами. Они одевались хорошо не потому, что хотели выглядеть изысканно и нравиться девочкам, а потому, что ненавидели всю ту грязь, в которой выросли. Они тоже слушали соул, но не ради наслаждения – эта музыка помогала им, поддерживала их. Не так уж много они видели в этой жизни, и им тоже не хотелось жить так же, как их родители. Но не так-то легко было им выбраться из своего окружения. А вторым их развлечением после музыки были драки.

Музыкальный репортёр Chris Welch рассказывал в одной из своих статей 1969 года, что «банды модов в Восточном Лондоне выглядят как серые тучи перед грозой». С нескрываемым ужасом Chris Welch пишет, что эти моды танцевали «stomp» – танец дикарей, когда доски летят прочь из деревянного пола. В музыке соул не было ритмов для того, чтобы так танцевать. Значит, в середине 60-х годов у модов была и другая музыка. Но какая? Ясно, что это была музыка с ритмами Ямайки.

Звуковые установки уже работали в Англии, и всё больше модов появлялось там, где звучала карибская музыка. Моды с радостью включались в эту новую игру. Вместо того, чтобы стать «отбросами общества», как это случилось с панками через десять лет, они оказались при деле. Стать полноправным участником развивающейся музыкальной сцены – это дано не каждому.

Одежда модов изменилась – они всё больше понимали, что ботинки и подтяжки как будто созданы для них. Многие из них были достаточно способными и могли бы проявить себя, если бы у них появилась такая возможность. Здесь их приняли, и теперь эта возможность у них была. Стали использоваться яркие подтяжки, причём не только белые, но и красные («jeans held up by scarlet braces»), впрочем, чёрные и тёмно-красные встречались ничуть не реже. Самым лучшим, что могли позволить себе моды, было строгое чёрное пальто, и теперь к нему добавлялись высокие тёмно-красные ботинки, начищенные до блеска. Носили джинсовки и куртки Harrington с клетчатой подкладкой, а также короткие джинсы и Sta-Prest.

Одежда грубых модов была разной, но она подбиралась по одним и тем же правилам. Ботинки и подтяжки могут полностью изменить тебя, если ты знаешь, как их носить. Подтяжки, две тонкие полоски, делают плечи шире, и таким же точно действием обладают джинсовые стрелки. Высокие ботинки и подвёрнутые джинсы довершают начатое. Если при этом ещё и вести себя с достоинством, становишься совсем другим человеком.

После того, как грубые моды заняли своё место в мире, драки стали сходить на нет – им уже не требовалось самоутверждаться таким образом. То, что видел каждый из них, взглянув на себя в зеркало, можно было бы назвать обманом зрения, но дело в том, что это был не обман. Они на самом деле были другими людьми – и теперь только они узнавали себя. Можно не верить в это, но древние огни всё ещё горят на Земле. Они всё ещё существуют в нишах, отведённых для них современным безнравственным миром – которые, кажется, уменьшаются с каждым днём. Но иногда они разгораются сильнее и сильнее – и не так уж много требуется для этого. Те, кто носил теперь ботинки и подтяжки, были словно вернувшимся прошлым. И сейчас что-то звало их туда, где звучала карибская музыка. Древние ритмы привлекали их.

За короткую стрижку «skiffle» или полное отсутствие волос грубые моды получили прозвище «skinhead». Многие действительно выглядели так в подражание рабочим, разгружавшим корабли в речных доках, и кстати, борода или усы не встречались никогда – рабочие не могли позволить себе носить бородёнки, и они тоже так не делали. Название «skinhead», то есть «лысая голова», имело мало общего с ними, более того, Laurel Aitken в одной из своих песен величал их словами «mister cleanhead», то есть «чистая голова» – а это совсем другое понятие. Ну что же, назвали так назвали. Значит, будем скинхедами. Но что самое удивительное, были ребята, которые всю жизнь носили волосы как у всех и при этом называли себя «skinheads». Ведь дело было не в длине волос – скинхедом считался тот, кто слушал карибскую музыку. Кто понимал, что эти песни содержат то, что на севере невозможно получить – голос ветра и звук прибоя далёкого Острова Сокровищ. А ведь об этом говорили даже обложки пластинок.

Но почему они оказались так сильно привязаны к музыке? За что они так сильно её любили? А вот этого, как ни странно, никто не знает. Всё дело в том, что моды и первые скинхеды отличались от жителей современных городов. Что им делать в городских джунглях или в промышленных областях? Что их вообще может там привлечь? Да, они любили музыку. Больше у них и не было ничего…

[ >> ]

«Вместе с модами и скинхедами число слушателей ска в Англии составляло уже сотни человек, а счёт покупаемых ими пластинок пошёл на тысячи. И те, кто ставил им пластинки, заметили это. Теперь моды могли влиять на развивающуюся сцену и выбирать себе те или другие песни.

Их выбор был прост – им требовалась музыка, где были бы карибские ритмы и сладкий звук соул, и они просили ди-джеев ставить им «caribbean soul» или что-нибудь в этом роде.»

«The Trojan Story»

[ # ]

Так что же предложил слушателям по обе стороны океана Duke Reid? Прежде всего, он выбросил все слова про возвышенные чувства. Он был уверен, что исполнителям следует говорить со своими слушателями так, как это делали музыканты, игравшие соул. Новая музыка, названная «rock steady», была обращена к каждому, кто почтил своим вниманием звуковую установку Trojan. Это и использовал Duke Reid, тем более что посетители звуковых установок и их владельцы никогда не отдалялись друг от друга.

Но рокстеди и ска отличались и музыкально. Ритм был замедлен ровно в два раза – 4/4 вместо 2/4. Ранее похожие ритмы использовались в народной музыке менто. Заметно изменился звук гитары – подчёркивание слабой доли всё ещё присутствовало, потому что оно оставалось и в ритме, но звукоизвлечение стало другим – промежуток времени, в течение которого затихает струна, стал больше. И наконец, бас-гитара или контрабас не играли больше сплошную мелодию «boogie» – вместо неё были использованы последовательности нот, называемые «bass patterns». Чтобы лучше связать барабаны и гитары, был использован примем, получивший название «one drop beat», или «лёгкий удар» – раз в такт, на третью долю, барабанщик отбивал палочкой звонкий щелчок, и обе гитары следовали за ним. Мелодия стала плавной и одновременно более строгой, словно раскачивающейся, и люди стали танцевать немного по-другому, меняя свои движения вместе со сменой линии бас-гитары.

[ >> ]

«Звук “one-drop” на третьей доле был взят из народной музыки менто, где ему соответствовал звонкий удар палочкой по оболочке кокосового ореха или пустой бамбуковой трубке. То же происхождение имеют и некоторые другие звуки – например, музыканты, игравшие менто, владели искусством “подсекать” струны и сразу же заглушать их. Это всё даже не ямайская, а карибская народная музыка, она была распространена также на островах Тринидад и Тобаго. Многие из этих приёмов появились в музыке регги, другие звуки, такие, как клавишные тембры, были найдены уже в 60-е годы.»

«The Trojan Story»

[ # ]

Музыка рокстеди была смесью карибских ритмов и мелодий музыки соул, точно так же, как ска была смесью ритмов Африки, ритм-н-блюза и джаза. Она строилась на «rocking steady» мелодиях и появилась как «rocking beat + steady music» или «строгий ритм + равномерное звучание». Но это было ещё не всё. Duke Reid стремился сделать что-то новое, и на достигнутом он не останавливался. Музыка соул уже была известна на острове – простого повторения её было бы недостаточно.

Duke Reid устал от бесконечных признаний в вечной любви. Устали от подобных песен и его слушатели. Надо было показать и что-то большее. И вскоре Reid выпустил замечательный образец менто – песенка называлась «Don't Touch Me Tomato». Её исполнила Phyllis Dillon. Текст песни – не для печати :-)

Известно, что у ритма «лёгкий удар» есть создатель, «the originator of the one-drop beat» – барабанщик, чей вклад в развитие ямайской музыки заметен сейчас не меньше, чем то, что сделал Count Ossie. И дело не только в развитии американского ритм-н-блюза и смешении его с народными ритмами менто. Дело в другом. Такая игра на барабанах была ещё одним шагом вперёд, незаметным, но значительным. Как только карибские ритмы стали исполнять на обычных барабанах и записывать в хороших условиях, песни стали сводить более тщательно, и своим качеством они уже не только не уступали ритм-н-блюзу, но и превосходили его. Раньше все записи были только подражанием заморским образцам и их качество было хуже, чем качество ритм-н-блюза и джаза. Теперь же ритмы и мелодии могли быть доведены до совершенства.

Первым, кто начал так играть, был барабанщик группы Maytals, хорошо известной и раста, и скинхедам, и просто любителям регги. Его звали Winston Grennan, он играл и записывался со многими музыкантами, создававшими музыку для звуковых установок Ямайки, в том числе с Dynamites, Silver Stars и другими. Winston играл на барабанах в студии Beverly's каждый день и говорил, что барабаны – это вся его жизнь. Никто не помнит, сколько песен было записано с его участием, всего их было, наверное, несколько тысяч. Он случайно узнавал, что одна или другая песня становилась известной, и всегда радовался этому событию. К сожалению, сам он сочинил всего две или три песни, которые так никогда и не были записаны. Но он создал ритмы рокстеди и регги – этого было более чем достаточно.

Можно сказать, что регги и рокстеди 60-х годов отличаются от современного раста-регги не только тем, что эту музыку играли другие исполнители, а пластинки выпускали другие компании. Очень многие записи тех лет были сделаны с участием одного барабанщика. У регги и рокстеди есть создатель, и если, говоря о музыке ска, люди сегодня вспоминают Skatalites, говоря о раста-регги, вспоминают Wailers, для скинхедов регги – это Derrick Morgan, Laurel Aitken, Pioneers и Symarip, то ямайская музыка 60-х годов, рокстеди и раннее регги – это прежде всего тот лёгкий звук барабанов, который создал Winston Grennan.

Много разных исполнителей увлеклись рокстеди, все они внесли свой вклад в развитие этой музыки. Alton Ellis записал песню под названием «Rocksteady», в которой рассказывалось, как надо танцевать под новую музыку. Правила оказались достаточно простыми – надо замедлить свои движения, вести себя сдержанно, двигаться плавно. Затем John Holt & The Paragons записали песню «On the Beach» про вечеринку на берегу моря, куда пришли все самые известные злодеи и разбойники города – в ней ритм был слышен не так отчётливо, но музыканты тщательно проработали её звучание, переписывая дорожки несколько раз. Delroy Wilson записал замечательную песню «In A Dancing Mood», слова которой стали названием для нескольких сборников ска, выпускавшихся после этого. Никому ранее не известная группа под названием Gaylads выпустила пластинку «ABC Rocksteady», где бас-гитара звучала вместе с ритм-гитарой – эти аккорды были в новинку даже для музыки соул. Свои первые записи сделали Pioneers, они же Slickers, сочинившие впоследствии настоящий гимн скинхедов под названием «Reggae Fever». Но всех удивили Derrick Morgan и Leslie Kong, выпустившие песню «Tougher Than Tough» про ямайских беспризорников, которых называли Rude Boys.

И здесь мы встречаем ещё одну важную составляющую музыки Ямайки. Она всегда была отражением самых разных убеждений – в её создании принимали участие и раста, и потомки беглых рабов и карибских индейцев, и ямайские джазовые музыканты. А теперь в ней начали происходить ещё более сильные изменения. Рокстеди стала музыкой беспризорников, проводивших свободное время на перекрёстках столицы Ямайки. Дети улиц, до которых никому не было дела, приходили слушать её.

Rude Boys были таким же следствием независимости, как и музыка. Только это была другая сторона медали, полученной от Империи несколько лет назад. На протяжении столетий Ямайка была сельской страной – на острове не было никакого производства. И когда в начале шестидесятых годов люди стали приезжать в города, они не могли найти никакой работы. То есть свобода появилась, а всеобщее благополучие и рабочие места вслед за ней – нет. Согласно отчётам 1960 года, примерно треть населения страны не имела постоянной работы, и три четверти безработных вообще никогда не имели её, потому что им не было ещё двадцати лет. Это и были Rude Boys, такие же дети улиц, как и скинхеды. Только они были похожи скорее на «генералов песчаных карьеров» – всех их ждала гибель. Вот что говорит о них Tommy McCook, саксофонист Skatalites:

[ >> ]

«В те времена, когда мы играли в первом составе Skatalites, никаких беспорядков не было. Тогда, в первой половине шестидесятых годов, всё было очень спокойно. Rude Boys, вероятно, появились где-то в 1964 году, уже после ска, и вместе с ними начались эти ужасные драки на улицах. Они были настоящими разбойниками – всеми забытая безработная молодёжь, которая искала приключений. Они собирались в большие банды и приходили слушать рокстеди, и в 1966 году их было уже очень и очень много. Власти не знали, что с ними делать.»

[ # ]

Подходящую работу можно было найти в доках в Англии, в сельской местности в Латинской Америке, в Северной Америке или где-то ещё. Многие уезжали в другие страны, ведь для тех, кто оставался, не было никакого выбора. И всё меньше людей разделяли хорошее настроение недавних лет.

Так поёт Laurel Aitken. Кто-то, слушая эту песню, может подумать, что у её героя просто плохое настроение в этот день. Но это его постоянное настроение. На этих пыльных улицах цель его проста – жить пока это возможно и погибнуть молодым, потому что в этом мире ничто уже не имеет смысла.

Жизнь людей, оставленных вне общества, становится ещё более понятной из таких песен, как «Police in Helicopter» или «Stay At Home», более известной как «Ghetto Girl». Её написал John Holt, вокалист рокстеди-группы Paragons. «Может ли кто-нибудь помочь двенадцатилетней девочке, не знающей даже, кто её родители?» – спрашивает он. Но никому уже нет до неё никакого дела. Так стоит ли жить здесь? И если нет – то куда деться? Вот обложка «Police In Helicopter»:

Лучше всего состояние того времени выразил Ken Boothe: «Я должен оглядываться назад, когда иду по улице. Это улица Свободы – но кто видел её? Я живу в постоянном состоянии тревоги и мне некуда бежать. Кто-то сказал мне, что в других странах всё иначе. Почему это случилось со мной? Что мне делать? Сколько бы я ни звал на помощь, никто меня не услышит». В самом деле, что же случилось? Ведь и John Holt и Ken Boothe исполняли много хороших песен – так что же заставило их говорить такие слова?

Люди пропадают на острове, где царит вечное лето. Неужели у них нет никакого выхода? Он должен быть найден! Раста, казалось, знали его. Постепенно всё больше людей присоединялись к ним, хотя это было не так-то легко. В другой своей песне John Holt рассказывает, как полицейские объявили охоту на раста – с вертолётов они следили за ними и посылали солдат для борьбы с ними. Раста отвечали тем же самым – ещё в 1960 году, когда полицейские сделали попытку подняться в горы западнее Кингстона, они были сбиты с ног револьверным огнем. Это была расплата за ту «свободу», которой добивалось правительство Ямайки. Была ли она нужна?

Некоторые Rude Boys придерживались тех же взглядов, что и раста, но большинству из них было всё равно – они считали, что светлое будущее для них не наступит никогда, кто бы о нём ни говорил. Им хотелось стать хоть кем-то здесь и сейчас, в то время, как общество отказывалось не только обратить на них внимание, но даже признать само их существование в этом мире. Поэтому стать таким, как Rude Boys, означало заставить других признать тебя, даже если они считали, что ты никто.

Одежда, которую выбрали для себя Rude Boys, была одеждой гангстеров из фильмов, их героями были James Bond и Al Capone, он же Scarface. Образ головорезов, которым всё нипочём, был показан в таких фильмах, как «Океан 11» и «007». К нему добавлялась внешность героев вестернов, которые тоже вели не очень хороший образ жизни. В том, как Rude Boys изменяли себя, они были подобны первым скинхедам. Но они шли гораздо дальше – с помощью одежды им удалось выразить не только своё положение в обществе, но и своё настроение. Затишье перед бурей – именно так следовало понимать резкое сочетание чёрного и белого цветов.

Как можно видеть на обложках ямайских пластинок, Rude Boys носили короткие штаны – они нарочно подрезали их так, чтобы все могли видеть их старые ботинки. Они натирали ботинки до блеска, и это было их вызовом окружающему миру. За те $50, что стоили новые ботинки, на Ямайке можно было приобрести целый дом. Ни у кого не было таких денег.

Приходя слушать музыку, которую ставили звуковые установки, Rude Boys танцевали намеренно медленно и угрожающе, затевая драки безо всякой на то причины. Только так они могли отвести душу и обратить на себя внимание. Только так они могли добиться того, чтобы люди их заметили. Должно быть, Duke Reid и сам не ожидал, что они начнут слушать его музыку, но появление рокстеди означало признание Rude Boys. Теперь каждая звуковая установка могла поставить то, что им нравилось, и они стали полноправными участниками сцены. Слова песен подбирались соответствующие – такие, чтобы под них было приятнее пить ром и разбивать пустые бутылки.

Так поёт Prince Buster в песне «Too Hot», которая выглядит, как гимн Rude Boys. Таких песен было много. Derrick Morgan приветствовал Rude Boys в своих песнях, говоря, что быть таким – это значит найти себя, быть кем-то в этом мире. Slickers, известные скинхедам под именем Pioneers, говорили, что эти ребята ведут себя так плохо, как только это возможно – но им это нравится, а это самое главное. Joe White пел, что Rude Boys есть повсюду, от одного берега острова до другого, и что с каждым днём их становится всё больше – скоро кроме них никого не останется. Группа Clarendonians рассказывает нам, как Rude Boy был брошен в тюрьму, группа Pyramids повествует о том, как Rude Boy был застрелен полицейскими и все его жалели. А Wailers даже выпустили пластинку для звуковой установки Coxsone, запечатлев себя на её обложке в облике Rude Boys.

Во всех этих песнях слышится почти что восхищение их безрассудными поступками. Исполнители и сами были такими же – или почти такими. Wailers даже хотели сменить своё название на «Wailing Rudeboys». Но были и другие песни – например, рокстеди-группа Rulers обращалась к ним с призывом подумать о своём будущем и прекратить беспорядки:

Хорошая песня – наверное, одна из лучших. Примерно такое же содержание было у песни «A Message To You Rudy», которую выпустил Dandy Livingstone и которая стала известна в Англии во времена 2-Tone ска. Но для того, чтобы мальчики-девочки послушались таких советов, им надо было дать работу, которой они никогда не видели. Они и не знали, зачем она нужна. У многих из них даже не было дома. Чтобы вернуть их к обычной жизни, следовало найти для них лучшее занятие, чем курение конопли, пьянство и драки без причины. Но что с ними делать, никто не знал – да это никого и не заботило. Маленький остров в океане получил так называемую «свободу», но никакой заметной пользы от неё не было.

Всё это находило отражение в музыке, которую они слушали. Как ни странно, среди всего, что происходило на улицах, у кого-то ещё оставалось желание её играть. Вслед за рокстеди появилась музыка регги. Говоря о ней, принято использовать название «раннее регги», «early reggae» или «reggae steadae» – последнее название есть искажённое слово «rocksteady». И сама по себе история этой музыки очень и очень показательна. Началась она с того, что вокалист группы Maytals, которого звали Frederick «Toots» («Зуб») Hibbert, вышел на свободу после двух лет заточения за решёткой, куда он попал по обвинению в распространении марихуаны.

Зуб был невиновен – полицейские на самом деле искали не его. Он и не понял сначала, за что его схватили. Но свидетелей у него не оказалось, стражи порядка показали на него, и он оказался в тюрьме. После этого его группа два года играла под разными именами, и после его освобождения музыканты дали волю своим чувствам. И радости от полученной их вокалистом и всем островом свободы в их песнях уже не было. Вот песня под названием «54-46», которую исполнил вырвавшийся на свободу Зуб:

Вокалист Maytals был схвачен по ошибке – марихуану он никогда не продавал. Но после двух лет заключения он стал не только курить её, но и всячески содействовать её распространению. Назло властям, бросающим людей за решётку и не желающим разбираться, в чём дело.

Rude Boys воспринимали эти песни как свои отражённые в музыке жизни. Рокстеди и регги были для них неразделимы – и были неотделимы от них самих. Музыка не могла существовать отдельно от сцены, а звуковые установки были той сценой, на которой выступали сами же зрители. И Rude Boys требовали песен, которые могли бы их развлечь. Терять им было, в общем-то, нечего.

Clancy Eccles, игравший вместе с группой Dynamites, записал песню под названием «Open Up», то есть «В расстёгнутой рубашке». Песня в подробностях рассказывает про то, как Rude Boy разглядывает пробегающих девчонок, за что они ему нравятся и что он при этом думает, а голос, которым поёт Clancy Eccles, вполне соответствует настроениям его героя. Стыдно кому видно? Да ничего подобного! :-)

Вскоре после этого Max Romeo и группа Hippy Boys (они же Charmers, Reggae Boys и Upsetters) исполнили песню под названием «Wet Dream», то есть «Мокрое Сновидение», с ещё более откровенным содержанием. «Каждый вечер, засыпая, я вижу во сне такую… мечту. Эх, люблю я это дело!» Причём ритмы были подобраны так, что чётко соответствовали словам. Песня имела успех по обе стороны океана. Всего было выпущено почти 250 000 пластинок с записью «Wet Dream». На Ямайке её слушали Rude Boys, в Англии – скинхеды. Впоследствии Max Romeo стал исполнять более серьёзную музыку, записывая раста-регги вместе с Lee Perry.

И уж никак нельзя забыть рокстеди-группу Pyramids, которую скинхеды знают под именем Symarip, записавшую даже целый рассказ под музыку со словами: «Мы едем на праздник в Радужный Город. Как много доступных чёрных девок живёт там». В конце песни беспризорники кричат: «Ах, какая красивая девочка, вон та, с ленточками», и слышен голос ведущего, должно быть, знатока и большого ценителя чёрных карибских девок – начинайте ребят, приехали.

Все эти пластинки сразу же появлялись в Англии. Моды и скинхеды были в восторге от этих песен – они были уверены, что ямайские исполнители сочиняли свои песни именно для них. Звуковые установки, подобные тем, что были на Ямайке, пользовались у них огромным успехом – скинхеды приходили слушать рокстеди и регги каждый вечер и веселились от души. Песня про мокрые сновидения была под строгим запретом в Англии, но это только подтолкнуло их к тому, чтобы идти в доки за этой пластинкой. Неудивительно, что вскоре рокстеди и регги стали уже и записывать для них – точно так же, как для ямайских Rude Boys.

Песню, похожую на ту, что рассказывала про поезд в радужный город, записал Laurel Aitken, уже именно для скинхедов – она называлась «Skinhead Train». К тому времени Laurel, приехавший в Англию ещё в 1960 году, был уже хорошо знаком с ними и знал, что они хотели услышать. Появились и другие песни, в словах и названиях которых замелькало слово «skinhead». Вот только самый краткий список:

          Skinhead Girl, Skinhead Moonstomp, Skinhead Jamboree – Symarip – Trojan
          Reggae Fever – Pioneers – Attack
          Skinhead Train – Laurel Aitken – Nubeat
          Moon Hop, A Night At The Hop – Derrick Morgan – Crab
          Hippopotamus – Desmond Dekker – Trojan
          Skinhead A Message To You – Desmond Riley – Down Town
          Skinhead Moondust, Skinheads Don't Fear – Hot Rod All Stars (Cimarons) – Torpedo
          Skinheads A Bash Them – Claudette & The Corporation (Laurel Aitken & Claudette) – Grape

И это далеко не все песни – было множество мелодий без слов, предназначенных для того, чтобы ставить их скинхедам. Например, в песне под названием «Skinhead Revolt» было всего два этих слова, а в песне «Liquidator» вообще не было слов. Пользовались успехом и те пластинки, что были записаны ранее на Ямайке – они издавались повторно. Сначала кроме R&B и Blue Beat регги начали выпускать компании Pama и Trojan, а затем – все, кому не лень. Что же до первых выпускающих компаний, то в 1969 году они стояли на вершине успеха, и Trojan Records, названная так в честь ямайской звуковой установки Trojan, была лучшей из них.

В 1969 году Leslie Kong и Desmond Dekker записали песню «Ah It Mek» с мелодией рокстеди и ритмами регги. Эта песня была подлинным шедевром – прекрасную мелодию дополняли гитары, контрабас и несколько духовых инструментов. Этой музыкой можно было наслаждаться так же, как глотком доброго пива – звук покрывал весь слышимый спектр, мелодия взлетала куда-то в поднебесье и падала вниз наподобие водопада. Но «Айтмек» была только пробой пера – за ней последовала песня «Israelites», рассказывающая об освобождении от рабства. «Israelites» достигла второго места в английском хит-параде и была признана одной из лучших песен 1969 года. А сколько пластинок с ней разошлось по странам Европы, вообще никто не считал.

Desmond Dekker, работавший на стройке в Кингстоне и записавший в Beverly's свои лучшие песни, создал образ подружки скинхеда, впоследствии повторённый Symarip. В песне «It Mek» он признавался ей в любви и говорил, что никогда ещё не видел такой красивой девушки. Её голос похож на ледяную воду в жаркий солнечный день, она проводит большую часть времени на улице, лазает по крышам и через высокие заборы и иногда падает с них. Desmond некоторое время следил за ней, а когда она в очередной раз свалилась в крапиву, бросился ей на помощь.

В тот вечер, когда Desmond Dekker выступал в Англии, в клубе не осталось свободного места. Desmond очень волновался и стремился произвести впечатление на своих слушателей. Перед выступлением он просил подобрать ему точно такую же одежду, которую носят Rude Boys на Ямайке. Костюм нашли довольно быстро, но его владелец отказался делать штаны короче. В конце концов его всё-таки удалось уговорить – Desmond добился своего, и штаны были укорочены даже сильнее, чем требовалось.

Теперь недоставало только чёрного скинхеда, который вырос бы в Англии и начал бы играть регги в конце 60-х годов. И такой парень был – Robert Thompson, он же Dandy Livingstone. Он приехал в Англию когда ему было 15 лет. Dandy никогда не учился музыке, но прекрасно чувствовал ритмы и с лёгкостью придумывал мелодии для песен. Он сочинил такие гимны Rude Boys, как «Troubles In The Town» и «A Message To You Rudy» и выпустил песню «Red Red Wine», которую исполнил Tony Tribe. Для скинхедов была написана песня «Reggae In Your Jeggae», где Rude Boy пристаёт к очень неприступной девице на выданье (настоящей леди) и обещает научить её танцевать регги – так… так… и вот так. Это будет очень приятно! Услышать по радио эту песню было нельзя – её немедленно запретили.

Затем Dandy Livingstone и его приятель Desmond Riley песню под названием «Skinhead A Message To You», в которой говорили, что настоящие скинхеды не дерутся, не пьют пиво, не курят гандж и не хватают девок за сиськи, нет, нет, никогда-никогда! И ты вот тоже. Должен быть хорошим ребёнком. А в ответ слышался визг: «Да отстаньте вы от меня, я никакой не скин а Иоанн Креститель, меня так зовут! Я хороший, мне уже хорошо!» :-)

Те, кто следовал за первыми модами, вели себя так, словно открыли целый мир. Скинхеды знали, что на самом деле происходило на Ямайке, и Rude Boys были предметом подражания для них. И те и другие принадлежали к одному общественному классу, и жили рядом, и развлекались одинаково. И скинхеды и Rude Boys знали, как лучше всего выразить своё происхождение и общественное положение – они делали это с помощью одежды. Ботинки и подтяжки можно было увидеть повсюду.

В дополнение ко всему прочему Rude Boys разработали свой собственный язык, на котором и разговаривали. Он появился под влиянием карибского языка под названием «patios» и отличался от настоящего английского так же сильно, как, например, русский отличается от санскрита. Он звучал в песнях «It Mek» (Desmond Dekker), «Reggae Fever» (Pioneers), «Reggae In Your Jeggae» (Dandy Livingstone), а также в песнях «Landlords And Tenants» и «Jamboree» (Laurel Aitken).

В языке были такие слова, как «bash» («столкновение»), «bang-a-rang» («грохот и беспорядок»), «woe» («завывание»), «cuss-cuss» («драка»), «yaga-yaga» («разбойники») и «ratchet» («складной нож» – оружие разбойника). А также бесчисленные названия травы, привозимой с острова. Появилась и охота, подобная той, что вели ямайские Rude Boys. Нападение на хиппи называлось «hippie bashing», но хиппи были засранцами, с ними и связываться было противно. Те, кому нравилось насилие, нападали на пакистанцев («coolie bashing»), о чём рассказывает всё тот же Laurel Aitken и чёрная певица по имени Claudette:

Примерно в это же время появились и книжки про скинхедов, где юмор и вымысел перемешались уже так, что стали неразличимы. Их сочинитель скрыл своё имя, подписавшись как «Richard Allen». Книжки эти никак нельзя было назвать приличными и они мало соответствовали действительному положению дел, но «игра в скинхедов» давно уже перестала быть «игрой только для взрослых». Герой этих книжек, Joe Hawkins – юная бестолочь, его любовь к жизни не идёт дальше девок и мордобоя. Мир его прост, но он хороший парень, и вы можете быть уверены, что он выберется изо всех передряг, ни на мгновение не потеряв чувства собственного достоинства. Если Joe не на улице, то он в постели с очередной своей подружкой. Дальше можно было уже не читать, но каждый хотел бы оказаться на его месте, и все читали.

Все встречаемые им девочки – давно уже не девочки, и все они имеют очень скользкие ноги. Поэтому всё, что они могут сделать, увидев такого замечательного Скинхеда – это рухнуть под ноги Joe. Он молод и неопытен, и залезает на свою жертву далеко не с первого раза, но после этого не даёт ей отдохнуть в течение нескольких часов. Через час она пытается оттолкнуть его, но Joe нажимает посильнее. Через два часа она требует воды, но не в меру сообразительный Joe подхватывает её под коленки и вонзает так хорошо, что любые попытки остановить его становятся бесполезными. И тогда он получает удовольствие, ведь он – Настоящий Скинхед! И это продолжается ещё долго.

[ >> ]

«— Ты порвал меня как девственницу…»

Richard Allen, «Skinhead»

[ # ]

Не каждый читатель этих книжек мог похвастаться такими способностями, но все были уверены – оказавшись на его месте, они бы вели себя точно так же. Мало кто понимал, что ребёнка по имени Joe и эти его весёлые приключения придумал уже взрослый человек, который сам ничего этого не имел. Сам-то этот «Richard Allen» спал только со своей женой. Вероятно, послушав рокстеди и регги, он воспринял скинхедов как бездельников, которые только и делают, что дерут девок или дерутся сами. Он сам никогда не бродил по улицам Волшебной Страны Скинхедов, о которой рассказывал другим…

Но есть и другие источники, прежде всего – музыка. Чёрные исполнители хорошо знали нравы тех, кто приходил их слушать, и многое могли бы рассказать о них даже сегодня. Рокстеди, регги, ска – эти старые пластинки содержат гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд.

Как рассказывает Laurel Aitken в песне «Skinhead», когда первые скинхеды проходили по улице, все замирали в изумлении – ни один человек не мог бы выглядеть так же, как они. Derrick Morgan рассказывает в песнях «Moon Hop» и «Night At The Hop», что скинхеды танцевали регги и рокстеди так увлечённо, что могли запрыгнуть прямо на Луну – ведь она была так близко, и они могли бы достать до неё рукой. А ямайский исполнитель Lloyd Charmers сказал просто: «мы свободны как никто другой в этом мире, а ты, парень, если не был одним из нас – ты никогда и не жил».

Имя им – гордость, и огонь, зажжённый модами и первыми скинхедами в середине 60-х, разгорался всё сильнее. Следующая вставка из «Reggae, Reggae, Reggae» настолько хороша, что её следует дать на английском языке – так, как это было сказано:

[ >> ]

«R.S. a mixed race teenager from Lambeth, London remembers clearly: 'black as well as white skinheads were all together' and 'they (the skinheads) used to knock at the door to see if my older brother had got any new reggae records'.»

«The Trojan Story»

[ # ]

R.S. помнит, что когда его старший брат приносил домой ямайскую пластинку, они, и чёрные и белые, стучались в его двери руками и ногами, чтобы только взглянуть на неё. Они немедленно получали её и слушали, как ямайские Rude Boys снаряжают английских скинхедов для поездки всё в тот же Радужный Город – теперь эта песня называлась «Skinhead Jamboree», её пели Symarip, известные на Ямайке как Pyramids. И чёрные многое рассказывают белым в этой песне – даже, наверное, слишком много. Говорят, что быть таким – это значит быть всегда вместе. Уверяют, что они получат всё в этой жизни. А затем объясняют им, как танцевать танец «stomp».

[ >> ]

«В Англии моды слушали ритм-н-блюз и соул, на Ямайке их ровесники слушали ска и рокстеди. Одни не сильно отличались от других. Через год всё смешалось.»

«The Trojan Story»

[ # ]

Прославление скинхедов ямайскими исполнителями и книжками вроде «Skinhead» привело к ещё большему распространению субкультуры и постепенному изменению «правил игры» в них: тебе надо было только надеть подтяжки и пару ботинок – и ты уже мог считать себя скинхедом. Но всё было не так просто – возникновение скинхедов было следствием появления в Англии чёрных рабочих с Ямайки, занесения туда их образа жизни и их музыки, а они вряд ли приехали бы на север просто так. Причиной их появления было разрушение целого мира – люди, которые в нём жили, оказались разбросаны так далеко. И пока на севере дети улиц открывали для себя этот волшебный мир, слушая записи предшествующих лет, Ямайка терпела одно бедствие за другим.

Настроение «Israelites» и «54-46» повторяла песня «Prisoner of Alcatraz» (Pyramids), затем появились «Is It Because I'm Black?» (Ken Boothe) и «Barbabus» (G.G. All-Stars). В это время жизнь Острова Сокровищ зависела даже от капризов природы: песня «Too Hot» – не только гимн Rude Boys, она говорит ещё и о том, что в середине 60-х годов на островах Карибского моря началась многолетняя засуха («Too hot, this town is too hot»). В окружающем же мире, если рассматривать экономику Америки, Англии и Западной Европы, происходило «кредитное сжатие», как видно на графике индекса Доу-Джонса на следующем рисунке:

Подобное состояние экономики описано в книгах «Коммерческий кризис 1857-58 и паника 1859 года» (Дэвид Мориер Эванс, Лондон, 1859) и «1929 год: Год Великого Краха» (Уильям Клингэмэн, Нью-Йорк, 1989). Кое-что можно узнать из книг «Государство и деньги» (Мюррей Ротбард) и «Джесси Ливермор: жизнь и смерть величайшего биржевого спекулянта» (Ричард Смиттен). Но на Ямайке не было «экономической школы». Там вообще не было ни одного университета. Каждый, кто задумывался о том, как можно предотвратить падение в пропасть, понимал, что единственный верный путь – это объединение усилий, а для этого могла бы подойти религия растафари. Впрочем, даже если бы они и увидели эти графики – скорее всего выбрали бы то же самое.

Взгляды раста распространились уже настолько, что музыканты стали выпускать пластинки под соответствующими именами – название «Pyramids» пришло из всё той же легенды о вавилонских пирамидах, хотя сама группа сочиняла только песни для Rude Boys, а затем, в Англии, скинхедовские гимны. Точно так же было подобрано название для ещё одной группы – Ethiopians, музыканты которой и сами разделяли взгляды раста, и других старались приобщить к этой религии. Ethiopians были первыми, кто использовал значки раста на обложках своих пластинок.

И эта пластинка рассказывает про поезд, который едет в дальние страны. Песня «Train to Skaville», что можно перевести как «Поезд в город ска», была выпущена в 1967 году, и все остальные похожие песни были ответом на неё. Каждый исполнитель развивал этот образ по-своему – кто пел про Rude Boys, кто про скинхедов, а ближе всего к первоисточнику стоял Derrick Morgan с песней под названием «Reggae Train», где после города ска этот поезд продолжает свой путь по всему миру.

Поезд, который мчится навстречу другой жизни – вот о чём пели первые группы, называвшие себя последователями раста. В том же 1967 году Melodians выпустили сразу две песни с названиями «Jah Reggae» и «Rivers of Babylon», в которых взгляды раста были уже очевидны. В песне про «Реки Вавилона» был использован карибский ритм «лёгкий удар», применявшийся в рокстеди, ключевым словом в ней было «captivity». Настанет день – и пирамида рухнет…

В это же время религией раста прониклись музыканты Wailers – Bob Marley, Bunny «Wailer» Livingston и Peter Tosh. Постепенно менялось и звучание группы – они всё дальше отходили от ритмов ска и рокстеди, делая свою музыку более медленной и спокойной. Слова, которые они говорили, требовали других мелодий. Музыка должна была стать только сопровождением для них.

В Англии музыку раста начали играть Cimarons («непокорённые», это название иногда пишется ещё и как «Cimmarons»), известные скинхедам как Hot Rod All Stars. В песне «Ship Ahoy» они призывали людей посмотреть вокруг – случилось так, что в XX веке все снова оказались в рабстве. Cimarons предлагали каждому сделать хоть что-нибудь – совместными усилиями можно было бы многое изменить. Ещё одна их песня называлась «Mother Earth», о том, что «Земля – наш общий дом».

А затем разделился даже сам музыкальный поток раста. С одной стороны, их влияние на ямайскую музыку всё больше возрастало, но с другой стороны, возникло ещё одно направление, называемое Nyabinghi. Последователи этого учения считали, что музыка священна – ньябинги использовали только африканские барабаны, отбивающие ритм сердца и играли те ритмы, что придумал Count Ossie. Как убеждённые раста, они распространяли свою музыку бесплатно и не считали возможным продавать её, в то время, как исполнители, игравшие раста-регги, стремились к тому, чтобы донести свои слова до всего мира.

Казалось, различие раста-регги и ньябинги было только в том, как они играли – но оно заключалось в том, что именно они играли. Барабанщики ньябинги говорили совсем другое: люди забыли своих богов, и те отвернулись от людей. Теперь ньябинги призывали своих древних богов и молили их о том, чтобы они вернулись и пришли на помощь неразумным людям. Каким образом будет получена эта помощь, никто объяснить не мог – но боги создали людей и должны были вернуться.

Как и их предшественники, игравшие на барабанах за десять лет до них, ньябинги владели знаниями о том, как снимать нервное напряжение – их барабанная музыка и особое дыхание с наполнением воздухом нижней части лёгких помогали людям освободить своё сознание и давали возможность собраться с силами снова и снова. Использовалось и такое средство, как марихуана – для ньябинги она никогда не была символом борьбы, скорее, она была чем-то вроде лекарства. Вещества, которые она содержит, снимают нервное напряжение. Власти по-прежнему запрещали курить её, но каждый, кто нуждался в ней, мог её получить. При этом говорилось, что помощь идёт с неба – Джа знает, что нужно людям. Грохот африканских барабанов – это его голос. И его надо услышать и понять здесь и сейчас.

Так сцена, бывшая единой, стала дробиться. И в это время невидимая волна, вершина которой пришлась на 1969 год, пошла на спад. Дело было не только в развитии религии растафари – нашлись и другие причины. Все песни для скинхедов, в том числе и народные карибские мелодии, уже были записаны. Для того, чтобы создать что-то новое, надо было получить новый источник музыки – но его было не так-то просто найти.

В начале семидесятых годов Prince Buster забросил музыку – он говорил, что устал от неприятностей, которые доставляли ему Rude Boys и другие участники сцены. В 1973 году он поставил на своей звуковой установке последнюю пластинку. А в 1971 году, за два года до этого, от внезапного сердечного приступа умер Leslie Kong – ему было всего только 38 лет. И так как многие исполнители, в том числе Derrick Morgan и Desmond Dekker, записывались у него в Beverly's Records, они тоже были вынуждены замолчать на какое-то время. Пластинок со музыкой для скинхедов становилось всё меньше и меньше.

К тому же на Ямайке было не так много средств для того, чтобы их записывать. Мало кто мог потратить деньги на производство музыки, не имея распространителей в других странах. Музыка «dub reggae», то есть регги с многократным повторением записанных ранее дорожек, ещё не была изобретена. Остались только Duke Reid и Coxsone Dodd – можно сказать, что сцена возвращалась в состояние пятнадцатилетней давности.

Но и в то время исполнители Ямайки сочиняли песни, повторяющие регги и рокстеди – и в них можно было услышать что-то хорошее. И хотя в «светлых» песнях начала семидесятых годов уже не было той радости, как десять лет назад, в них говорилось, что не всё ещё потеряно и возможность радоваться жизни всё-таки есть. Звуковые установки продолжали ставить музыку, люди всё ещё приходили её слушать. Ветер и волны могли бы сказать им, что жизнь ещё не закончена.

И кто-то ещё понимал это, хотя свободного времени для того, чтобы любоваться красотой окружающего мира, оставалось очень немного. Ямайка работала не покладая рук – и даже ночью могли отдохнуть далеко не все. Разве что иногда, возвращаясь поздно вечером домой, можно было перевести дух. А о том, чтобы танцевать по вечерам, никто и не вспоминал.

Но хорошие песни были, и лучшая из них – это песня «Kingston Town», которую написал в 1970 году Lord Creator и которую в 80-е годы блестяще исполнили UB-40, сохранив карибский ритм в первоначальном виде. Lord Creator пел о том, что он идёт по ночному городу летней ночью, скоро рассвет, но звёзды всё ещё светят ярко. «Я не променяю свой город ни на что на свете» – говорил он.

Пластинку «Kingston Town» записывал Clancy Eccles, он же выпустил её от имени Clandisk Records. Она расходилась хорошо, и вскоре Clancy отправился на поиски своего приятеля, чтобы заплатить ему заслуженные деньги. Но, к своему удивлению, он нигде не мог найти его – Lord Creator был должен ему $30 и не имел никакой возможности их вернуть. Наконец, когда Clancy Eccles и Lord Creator случайно встретились на улице, это недоразумение разрешилось.

Такой стала музыка Ямайки – и Lord Creator и другие музыканты «радовались жизни» при отсутствии у них какой бы то ни было работы и возможности её получить. Но что бы ни случилось, они продолжали любоваться светом звёзд и говорить, что это волшебное зрелище, когда разгорается рассвет и краешек солнца появляется над морем.

Песня про Кингстон была тщательно сведена и была одной из тех удивительных вещей, которые ничего не повторяют и вряд ли могут быть повторены кем-то другим. Музыка продолжала развиваться – у исполнителей появилась возможность записывать последовательно одну дорожку за другой, до тех пор, пока не будет достигнуто необходимое звучание. Качество записи стало лучше, а расход дорогой плёнки стал меньше. Звуковые установки тоже начали использовать записанные ритмы и мелодии повторно, сводя записанные дорожки несколько раз.

Всего несколько человек определяли развитие музыки в то время – но они были настоящими мастерами своего дела. Одним из них был Lee «Scratch» Perry, занимавшийся звукозаписью ещё в пятидесятые годы и записывавший почти всех исполнителей, игравших на Ямайке. Он давно изучал возможности, открывающиеся при сведении дорожек – Lee Perry был настоящим исследователем музыки, кое-то даже называл его в шутку «scientist», то есть «учёный». А на самом деле его следовало бы назвать волшебником.

Lee Perry не только записывал музыку, но и сам выпускал пластинки. Именно благодаря ему скинхеды смогли поднять регги до второй строчки в национальном хит-параде – Leslie Kong и Desmond Dekker записали песню «Israelites» в 1969 году вместе с ним. А за год до этого он выпустил самую лучшую свою пластинку – на оборудовании, которое предоставил ему Joel Gibson, известный также как Joe Gibbs, он записал песенку под названием «People Funny Boy» с голосами своих маленьких детей, ревущих точно в ритм и под музыку. Было выпущено более 50 000 пластинок. Люди смеялись над этой песней до слез! Тогда, в 1968 году, Lee Perry был просто счастлив.

Теперь знания Lee Perry были чуть ли не единственным, на чём держалась музыка острова. Но он был не один. Ещё одним волшебником был Osbourne Ruddock, более известный как King Tubby – его прозвали так за тот неповторимый звук с задержкой и отголосками, который выдавала его установка Home Town Hi-Fi. А третьим чародеем был Edward «Bunny» Lee, записывавший музыку для звуковой установки Trojan. Он сочинял новые ритмы, которые могли бы не исполняться на барабанах, а создаваться с помощью того оборудования, которое использовал Lee Perry – и к ним можно было уже добавлять мелодии.

Все трое были хорошими друзьями и постоянно искали новые мелодии и ритмы. Они записывали музыкантов, желавших померяться силами с теми, кто считался «лучшим». Вокалист Clancy Eccles, клавишник Glen Adams, барабанщик Leroy Wallace, вокалист Max Romeo, барабанщик Aston Barrett и гитарист Carlton Barrett – все они записывали пластинки для Bunny Lee и Lee Perry. Но самое важное – у них была своя звуковая установка, где они могли ставить свою музыку слушателям.

Пять лет назад музыканты взяли себе название Hippy Boys, затем, начав играть регги, сменили его на Reggae Boys, а затем назвались Upsetters. Братья Barrett продолжали совершенствовать ритмы регги, усложняя ритм «лёгкий удар» и добиваясь более совершенного звучания. Кроме того, были и случайные находки, одну из них неожиданно сделал King Tubby.

Как и Bunny Lee, он записывал односторонние пластинки для использования на звуковой установке Trojan, и обнаружил, что слушателям нравятся не только новые песни, но и заново обработанные старые, в которых отсутствует часть музыки и голос. Наблюдая за ними, King Tubby начал смешивать мелодии или добавлять к ним ускоренные в 2 раза танцевальные ритмы, называя это «dubbing», то есть «повторение», или просто «dub». Кроме того, для выступления на своей звуковой установке Hi-Fi он нашёл человека, обладавшего замечательной способностью увлекать людей. Его звали Edward Beckford, и он взял себе имя U-Roy.

Когда U-Roy ставил песню про любовь, он брал в руки микрофон и начинал добавлять к чувственным признаниям её героев свои замечания, объясняя, как там оно всё было на самом деле – «я был там, прятался в шкафу, и всё прекрасно помню». Когда он ставил грустную песню, он тоже рассказывал о том, что там было на самом деле и доказывал, что в будущем герою этой песни станет ещё хуже – небо тем его и накажет, что исполнит его желания, и лучше бы он заткнулся пока. Если его не устраивал ритм песни, он брал старую пластинку, подносил к ней микрофон и начинал царапать её, усложняя и усиливая ритм. Быстрые песни сопровождались возгласами вроде «hijack! hijack!», заставлявшими слушателей танцевать ещё и ещё, и наконец, под медленные мелодии U-Roy мог прочесть целый рассказ.

Его игра на сцене получила название «toasting», от слова «toast» – «произносить тосты». Использовалось и название – «DJing», поэтому вскоре U-Roy добавил к своему имени приставку «DJ». Выступая на сцене, он не только изменял хорошо известные песни, но и сочинял новые. U-Roy был первым ди-джеем, который начал петь. Несколько его мелодий записали Upsetters, наиболее известная из них – «Wake The Town». В ней слышны те звуковые задержки и отголоски, что звучали на звуковой установке Hi-Fi.

В 70-е годы это направление развили его последователи – Big Youth, Dennis Alcapone, I-Roy и Tappa Zukie. В Англии это были Dice the Boss, Lambert Briscoe и другие. Подражая ему, некоторые исполнители намеренно записывали и сводили свои песни так, как будто они ставятся на звуковой установке – так играли Dave & Ansel Collins (их лучшие песни – «Double Barrel» и «Monkey Spanner») и Harry J. All-Stars на Ямайке, а также Hot Rod All Stars и Joe the Boss в Англии. К сожалению, таких записей осталось очень немного, некоторые из них дошли до нас только потому, что Trojan Records выпускали их в Англии, где они пользовались успехом среди скинхедов.

Скинхеды знали, что надо слушать, и регги-сцена в Англии была всё ещё сильна. Среди записей тех лет встречаются потрясающие вещи – например, песня «But Officer», которую сочинил Rico Rodriguez и записали Dice the Boss и английская группа Rudies. Она посвящалась традиционным скинхедам и их девчонкам. «Вы устали» – говорил Dice the Boss – «так я поставлю вам ещё одну пластинку». Песня ввергала слушателей в состояние, которое до них испытывал разве что первобытный человек, загнавший кабана или бизона и празднующий победу над силами природы в круговом танце у костра. Причиной тому были ритмы – они звучали отчётливо и совпадали с ритмом сердца.

В словах «skinhead reggae» скрыто гораздо больше смысла, чем кажется. Это музыка и танец одновременно. Слушая песни, относящиеся к этому направлению, скинхеды хлопали в ладоши и танцевали танец «stomp», ломая ботинками деревянные полы. Никакая другая музыка не обладала таким воздействием на них. На звуковой установке Hot Rod они требовали проигрывать им песню «But Officer» без остановки. Грохот был невероятным. Сначала они ходили по кругу, а после слов «I got cooli hap» все вместе ударяли ботинками в пол, попадая точно в первую долю такта. Если попробовать повторить этот удар, понимаешь, что бить ногами точно так, в первую долю такта, можно только одним способом – в полёте. Именно это Derrick Morgan называл словами «kangaroo hap», то есть «прыжок кенгуру» в своей песне «Moon Hop». Именно этот дикий танец имели в виду Symarip, когда называли свою лучшую пластинку словами «Skinhead Moonstomp».

Лучшим английским исполнителем 1972 года стал Alex Hughes, он же Judge Dread. Он начинал ди-джеем ещё в 1968 году и взял себе это имя в честь героя одной из песен – Злодея и Разбойника по имени Джадж Дред, которого придумали Derrick Morgan и Prince Buster. Теперь он записал песню «Big Six», которая взлетела на верхние строчки хит-парадов и не достигла первого места только из-за её слов. «Жили-были двое скинхедов. И прослышали они, что где-то далеко, на золотом солнечном берегу Острова Сокровищ растёт конопляное дерево Ганджа…» – после того, как кто-то из взрослых дяденек и тётенек просёк, о чём эта песня, её и запретили.

Judge Dread был первым белым исполнителем, игравшим регги для скинхедов, и он прекрасно понимал, что они хотят услышать, так как сам был одним из них. Нелепые запреты привели к тому, что его пластинка под названием «Working Class Hero» так и не попала в хит-парады, но скинхеды всё равно разобрали её. Judge Dread на самом деле был их героем – песня «Big 6» достигла в хит-параде 11 места и продержалась там 27 недель. За ней последовали песни «Big 7», «Big 8» и так далее. Но что самое удивительное, так это то, что «белое регги» достигло самой Ямайки – Derrick Morgan выпустил песни «Big 6» и «Big 7» у себя дома. В 1972 году Judge Dread приехал на Ямайку и дал несколько концертов. Жители острова были поражены, увидев, кто он. Ничего подобного они себе и представить не могли.

Вскоре звуковые установки и всё, что было связано с ними, получили воплощение в кино. В 1972 году ямайский исполнитель по имени Jimmy Cliff снялся в фильме под названием «The Harder They Come» («Тернистый путь»), который снял Perry Henzell. В этом фильме Jimmy Cliff играет парня из далёкой деревни, приехавшего в Кингстон и не нашедшего работы. Он решает попробовать свои силы в музыке – но это приводит к трагическим последствиям. Стрельба и накал страстей под жарким ямайским солнцем – всё это принесло фильму небывалый успех.

А музыка шла вперёд. На острове в океане всё, что только можно, использовалось повторно – иногда King Tubby записывал новую песню из четырёх старых, и Lee Perry выпускал её под каким-нибудь названием. Никаких записей для истории не делалось, и почти все эти пластинки были утеряны – записанные на дешёвом виниле, они стирались через несколько недель, и записанная на них музыка превращалась в сплошной шум. Тем не менее, в середине 70-х годов Bunny Lee, King Tubby и Lee Perry всё же смогли воспроизвести что-то из своих музыкальных жемчужин, выпустив сборники с такой музыкой, получившей к тому времени название «dub».

Многие из этих достижений были использованы в музыке регги в начале и середине 80-х годов. Через десять лет, когда возможности техники позволяли добавлять к музыке шумы и компьютерные звуки, песни «dub reggae» стали подлинными произведениями искусства. Иногда звуки добавлялись шутки ради – например, в песне «Herb Smoker», то есть «куритель травы», которую записал Mikey Dread в начале 80-х годов, ритм сопровождался звуком зажигающихся спичек, а поверх музыки как будто слышались слова «Me high… oh.. me high…», то есть «я лечу высоко в небе», записанные так, как будто их приносит ветер. Но мало того – пение прерывалось несколько раз, потому что косяки постоянно гасли!

До этих счастливых времён было ещё очень далеко, и даже оборудования для записи таких песен ещё не было. Всё держалось на самих людях. В это время Lee Perry начал работать с Wailers. В начале 70-х годов к Wailers присоединились братья Barrett.

Звучание Wailers изменилось очень сильно. Уже ничто не напоминало о тех временах, когда Bob Marley и его друзья взяли себе это имя в честь посетителей звуковых установок, любивших петь хором. Через несколько лет Peter Tosh записал свою собственную пластинку – на её обложке был изображён он сам, раскуривающий трубку где-то среди конопляного поля. Отличия были настолько сильными, что для их музыки даже было придумано новое название – «roots reggae».

Вряд ли Wailers смогли бы выпускать такую музыку в начале 60-х годов. Duke Reid, бывший полицейский, и слышать ничего не хотел про раста. Английские Trojan Records были тем более далеки от них, тем более, что они не создавали, а только перепродавали музыку. Возможно, это и стало причиной, по которой Wailers стали выпускать свои пластинки на Island Records и обошли Trojan стороной.

Скинхеды не приняли их музыку – слушая «roots», они не находили ничего, что было бы связано с их образом жизни. Раннее регги, или «skinhead reggae», было смесью музыки для звуковых установок и музыки беспризорников, песни рассказывали о поездках в Радужный Город или к морю, о девчонках и драках – словом, обо всём хорошем. А «roots reggae» было слишком медитативным, в этой музыке использовались другие ритмы и слова были уже совсем другими.

[ >> ]

«Я не люблю дорогие сборники, я покупаю пластинки с одной или двумя песнями. Я никогда не беру то, чего не слышал раньше. Я люблю регги, но современное регги мне не нравится, потому что они не поют про нас, они поют про вавилон и корнедреды, а у них нет ничего общего со мной. Я ничего не имею против чёрных, особенно если они ведут себя как мы, вот как те парни, которых я знал в школе. Они даже разговаривали точно так же, как я, на “cockney”, как в Восточном Лондоне.»

John Butler, двадцатилетний скин из Лондона (Garry Bushell, «Один день из жизни скинхеда»)

[ # ]

Но самое горькое ещё должно было случиться. В 1974 году сильно заболел Duke «Trojan» Reid. Ещё через год он умер. Treasure Isle прекратили выпуск пластинок, а вместе с ними замолчали и английские Trojan Records. Последней известной песней, что они выпустили, стала «Everything I Own», которую исполнил Ken Boothe. Затем… а затем ничего не было. Те, кто выпускал пластинки для скинхедов, потеряли эту возможность и не могли ничего сделать для них.

В одиночку Trojan Records не смогли повторить скин-регги – в Англии не было людей, способных сделать то, что сделал Prince Buster, отыскавший в горах Ямайки замену для ритм-н-блюза. Времена Oi! ещё не настали – где им было её искать? Они продолжали свою деятельность, но понесли убытки – до 1974 года все пластинки с хорошо заметным «шарповским значком» немедленно расходились, но после 1975 года Trojan Records начали выпускать поп-музыку, а она была не нужна ни чёрным, ни белым слушателям. Причём и «roots» они тоже не слушали. Ко всему прочему, «английская регги-сцена» имела множество своих противоречий – тот же Judge Dread был не только музыкантом, но и сборщиком долгов для Trojan Records, так как очень часто они не получали назад деньги. В конце концов, Trojan прекратили выпуск пластинок – более чем на двадцать лет.

Judge Dread говорит, что вскоре после этого скинхеды пропали с улиц – оставшись без музыки, они постепенно сменили свой внешний вид и забросили свои развлечения. Но это произошло не сразу и далеко не везде. В середине 70-х годов ботинки и подтяжки ещё можно было встретить на улицах, но надо было знать, где их искать. Надо было просто идти, идти…

Вернее, вы могли бы встретить традиционного скинхеда где угодно, но это была бы случайная встреча. Зато в East End и дальше были области, в которых остались целые племена. Скинхеды держались своих корней, и чем дальше вы заходили в те места, где жили чёрные, тем чаще вам встречалась эта внешность – словно время остановилось там на несколько лет.

На то была одна-единственная причина – английские звуковые установки продолжали ставить музыку для скинхедов. И тех и других оставалось всё меньше и меньше, но они всё ещё были. Как правило, это была самодеятельная сцена – во двор дома через окно перебрасывался удлинитель, ставился проигрыватель, кто-то доставал свои любимые пластинки. Пользовались уважением песни Maytals, а также пластинки Studio One, которые выпускал Coxsone Dodd.

Наиболее заметным исполнителем того времени был Cornell Campbell, когда-то записывавший пластинки на Studio One, а теперь работавший вместе с Bunny Lee. Когда он пел о любви, его голос был спокойным – так звучали, например, песни «Somebody Has Stolen My Girl» и «Girl Of My Dreams». Но совсем по-другому он говорил о произволе властей и полицейских – в песнях «Righteous Rastaman» и «Fight Against Corruption» его голос звучал жёстко. Cornell говорил, что он не принимает всех политиков вообще. И что люди не должны включаться в их мышиную возню и помогать им вести свои политические игры.

Скинхеды по-прежнему слушали песни, которые исполняли ямайские музыканты, жившие в Англии. Errol Dunkley приехал в Лондон в 1972 году и записывал пластинки на протяжении 70-х годов. Контрабас звучал в его песнях так же, как во времена рокстеди, а клавиши играли немного грустные мелодии в лучших традициях раннего регги.

Скинхеды любили эти песни. Но всё же их было недостаточно, поэтому кроме музыки у них были и другие развлечения – прежде всего футбол, а затем и боевые искусства, получившие распространение вместе с фильмами, в которых снимался Bruce Lee. Оставаясь на трибунах и принимая участие во всех сопровождающих футбольные матчи развлечениях скинхеды продолжали оставаться самими собой.

Ямайская музыка всё ещё соответствовала их взглядам. В 1974 году они слушали «Kung Fu Fighting», эту песню сочинил Carl Douglas. Он рассказывал о том, что боевые искусства просты и понятны, что ими может овладеть каждый – было бы желание! Ведь всё это даётся от природы, и драться – это так же просто, как дышать, ходить или плавать.

Страшный карибский пират Carl Douglas был не единственной находкой звуковых установок. Оставшись без рокстеди и регги, скинхеды слушали пластинки английской группы Slade. Одна из них изображала лондонских «cockney» в переулке в Стране Скинхедов – второй парень слева был одет в высокие ботинки и тонкие подтяжки, только волосы у него казались слишком длинными. При повторном издании этой пластинки кирпичный переулок был заменён ярко-зелёным цветом – чтобы заметили.

Это была уже рок-музыка, и если скинхедовское регги называется «skinhead reggae», то первая пластинка Slade могла быть названа «skinhead rock». Однако Slade так ничего и не добились с ней – скинхеды слушали её, но не могли поднять Slade до уровня хит-парадов. Вскоре Slade переключились на более сложную музыку, далёкую от улиц, назвав её «glam rock».

Но их пример не был забыт – пока одна часть скинхедов оставалась верна регги, а другая переключилась на футбол, некоторые из них обратились к рок-музыке. До появления панк-рока оставалось совсем недолго, и когда вместе с панком появились исполнители, использовавшие в своих песнях образы, напоминающие Slade, скинхеды сразу же заметили их. Многое из того, что было открыто Slade, стало через пять лет частью Oi! – только уже в сильно изменённом виде.

Скинхеды создали Oi! по своему образу и подобию. Они уже топали ногами и разбивали руками воздух слушая такие песни, как «54-46» группы Maytals или «Reggae Fever» группы Pioneers. В них есть места, где крики «Oi! Oi! Oi!» хорошо подходят к мелодии – жаль, что они так никогда и не были записаны. Однако первая песня, в которой слышались крики, напоминающие «Oi!», не была похожа на регги. Песенка со словами «Hey! Ho! Let's Go!» группы Ramones была по крайней мере в десять раз быстрее.

Эта группа из Америки мало что знала про скинхедов. И тем более ничего они не знали про ямайских Rude Boys. Они использовали внешний вид негодяев, собиравшихся в большие банды на окраинах Нью-Йорка в середине 70-х годов. О том, кем были беспризорники в NY, пишет Dennis Smith в своей книге «Пожарная Команда No. 82». Вот и Ramones рассказывали о том, как латинские разбойники собираются в огромные дикие стаи после бейсбольных матчей. Первые группы, исполнявшие Oi!, играли как Ramones – песня «Borstal Breakout» группы Sham 69 и песня «Oi! Oi! Oi!» группы Cockney Rejects повторяют гитарные проходки с их первых пластинок.

Но такая музыка, как «Blitzkrieg Bop», то есть «Большой прыжок» (на кого-то), была уже далека от корней, поэтому скинхедам всё ещё требовалась та музыка, что звучала в 60-е годы. Надо было создать её – или, что ещё лучше, продолжать играть то, что звучало раньше. Так началось «возрождение ска» или «2-Tone», а танцующий человечек по имени Walt Jabsco стал символом «ска второй волны». Группы, создавшие 2-Tone, можно пересчитать по пальцам одной руки: Specials, Madness, Selecter, Bad Manners и English Beat – но каждая из них обладала свои звучанием и хорошо запоминающейся внешностью. Те, кто слушал Oi! или панк-77, приходили и на концерты 2-Tone ска – казалось, в конце 70-х годов скинхеды наконец-то получили то, что должны были получить 5 лет назад.

Многие исполнители 2-Tone стремились к тому, чтобы вернуть к жизни как модов, так и скинхедов. Suggs из группы Madness рассказывал, что во времена 2-Tone ска скинхеды носили рубашки Ben Sherman и джинсы Levis 501, которые в то время было сложно найти в Англии. Никаких книжек с рассказами о том, как им одеваться, в то время ещё не было – но они так одевались. Откуда они могли знать, что им следует носить? Где-то они находили эту одежду – но где и зачем?

Светло-синие джинсы и клетчатые рубашки были выбраны потому, что эту одежду велели надеть скинхедам ямайские Rude Boys, снаряжавшие их для поездки в Радужный Город. Именно об этой одежде рассказывала группа Symarip в песне «Skinhead Jamboree», именно она была нарисована на обложке пластинки «Skinhead Moonstomp» – и через столько лет скинхеды всё ещё одевались так, терпеливо ожидая, пока эта поездка всё-таки состоится. Знал ли Monty Montgomery, сочинивший эту песню, что так будет? Вряд ли – иначе он и его группа вернулись бы в Англию. Но Trojan и Symarip давно исчезли, а их последователи остались одни.

Не только Oi! и 2-Tone ска возродили облик первоначальных скинхедов – в это время для слушателей в Англии и в Европе были изданы сборники Treasure Isle. Мелодии, собранные на них, были разделены на четыре части, и соответственно относились к четырём музыкальным направлениям. Пластинка «Carry Go Bring Come» содержала ска для модов, пластинка «Baba Boom Time» – рокстеди для Rude Boys, пластинка «Boom Shaka Lacka» – раннее регги для тех и других, и наконец, пластинка «Moonwalk» – скинхедовские гимны. Все уже слышали эту музыку, но пластинки всё равно расходились из-за своих обложек.

Пластинки выпускала Sonia Pottinger, она же придумала обложки для них. Она занималась музыкой ещё с 1966 года – то есть, вся эта история прошла у неё на глазах. И она смогла написать её с помощью музыки, расставив всё по местам. Именно Sonia впервые использовала слово «anthem», то есть «гимн», для обозначения той музыки, которую слушали скинхеды. Выпустив эти пластинки, она сделала достаточно для того, чтобы они вернулись.

В 1976 году появилась пластинка под названием «The Last Of The Skinheads», то есть «Последние скинхеды». Она содержала четыре песни, которые записал Judge Dread. Он вспоминал, как приятно было ему и его друзьям, когда регги и рокстеди звучали повсюду – где же всё теперь? Одна из песен называлась почти так же, как и сборники Treasure Isle – «Bring Back the Skins», то есть «Вернитесь назад, скинхеды». Когда наступили времена Oi! и 2-Tone ска, его мечта сбылась.

Пластинка разошлась неожиданно хорошо – магазин под названием «Last Resort», где можно было найти ботинки и подтяжки, уже работал в Восточном Лондоне. А в 1978 году в английский хит-парад влетела песенка «Uptown Top Ranking», которую пели две девушки с Ямайки. В ней нельзя было разобрать ни слова – девчонки, которых звали Althea и Donna, использовали в песне язык, на котором разговаривали Rude Boys десять лет назад. Вряд ли кто-то из тех разбойников ещё бродил по улицам Ямайки – для кого же они пели и кто покупал их пластинки?

Ответ на этот вопрос был записан на обложке пластинки. Песня, достигшая в хит-параде первого места, посвящалась всем тем девушкам, что носят одежду 1969 года – костюмы и белые носочки, или, как они были показаны в этой песне, «khaki suit an tin». Эта одежда была известна под названием «Rude Girl» или «Skinette» – подружки скинхедов носили её. О них и рассказывали Althea и Donna, говоря, что эти девушки сжигают сердца только одним взглядом.

И наконец, в 1979 году Errol Dunkley исполнил песню Paragons под названием «O.K. Fred», посвятив её тем, кто носит одежду Fred Perry с лавровым венком славы. Эта довольно легкомысленная песня рассказывает о приручении девчонок, согласных на всё ради того, чтобы оставаться рядом со своими парнями. «O.K. Fred, now I'm a yaga yaga» – «хорошо, я тоже буду разбойницей, как вы». Когда-то её слушали Rude Boys, но до белых слушателей она дошла с задержкой в десять лет, и её получили скинхеды не первой, а второй волны.

Сразу несколько сил сошлись вместе – и скинхеды вернулись на улицы. Благодарить за это надо и тех, кто выпускал пластинки на Ямайке, и тех, кто ставил их в Англии, и тех, кто играл Oi! и 2-Tone ска. Музыка возвращалась на первое место, как десять лет назад. Laurel Aitken, Derrick Morgan и Desmond Dekker стали выступать снова. Даже Prince Buster приезжал в Англию. Они выступали с 2-Tone группами и посвящали свои песни скинхедам второй волны. Они были очень благодарны им – на одном из концертов Laurel Aitken расчувствовался настолько, что сказал: «I'll love you forever» – так это и было записано.

Таким образом, когда John Butler, футбольный хулиган из Восточного Лондона, говорил, что он любит рокстеди и регги, это не означало, что он слушает старые затёртые пластинки и носит подтяжки своего дедушки. Даже его сказка про толстенную бабищу, которой он по пьянке домогался и был здорово прибит её железной лапой – не более чем вольный пересказ песни «Wreck A Pum Pum» Принца Разбойников. В то время, когда был написан рассказ «Один день из жизни скинхеда», в магазинах можно было снова увидеть знакомые пластинки, а «Last Resort» продавал одежду, подобную той, что была изображена на их обложках – и те, кому она нравилась, могли носить её, как и прежде.

Когда-то скинхеды были рабочими, разгружавшими корабли в речных доках, они дружили с чёрными рабочими с Ямайки и слушали ямайскую музыку. В середине 60-х началась «первая волна» скинхедов, которую подняли дети улиц – моды, потерявшие связь с основной модовской сценой. А теперь, пусть не так скоро, всё повторялось ещё раз. Одежда, музыка и скутеры оставались важны как и прежде, но многие из тех, кто начинал «вторую волну», были связаны с панком. Панк-рок освобождал всё то, что было задавлено бесчисленными запретами, условиями и правилами. Панк с самого начала был направлен против общества потребления. А для скинхедов второй волны, бывших в числе панков, три аккорда Oi! обладали тем же действием, что и карибские ритмы. Музыка Oi! стала «голосом поколения» 70-х и 80-х годов.

Вслед за расцветом Oi! вернулось старое доброе скинхед-регги. Trojan с новым руководством возобновили выпуск пластинок. Они никогда не выпускали Oi! и 2-Tone ска, но это не значит, что новая музыка не имела связи со старой. На концертах Oi! и 2-Tone исполнялись песни десятилетней давности – «Skinhead Girl», «Skinhead Train», «Skinhead Jamboree» и «Skinhead Revolt» звучали снова. Сейчас они считаются классикой Oi! и 2-Tone ска.

Правда, различия между 2-Tone ска и Oi! были довольно велики. На слух 2-Tone были ближе к ямайской музыке, но техника исполнения была сложнее, чем в раннем регги, Oi! и панке. В начале восьмидесятых годов счёт исполнителей, игравших Oi!, шёл уже на сотни, в то время, как 2-Tone играли всё те же несколько оркестров.

На Ямайке новых мелодий скинхед-регги уже не создавали. Почти в полной тишине появились сборники раннего регги и рокстеди, содержавшие песни, которые записывал Joe Gibbs. Их выпустил его сын Carl «Rocky» Gibbs, перебравшийся в New York. Пластинки содержали песни, которые остались недоступными для скинхедов, потому что Trojan не успели издать их в Англии. Rocky назвал эти пластинки «Joe Gibbs Rocksteady», в честь своего отца. От «троянского» рокстеди эта музыка отличается более плавным и спокойным звуком, почти как в музыке соул.

Благодаря Rocky стали появляться и другие пластинки, содержащие рокстеди и раннее регги. Sonia Pottinger составила ещё один сборник «троянской» музыки, назвав его «Treasure Isle Showtime». Слушая его, можно проследить историю музыки Ямайки от первых записей с ритмом «лёгкий удар» до того времени, когда преобладающим музыкальным направлением стало раста-регги. Это и есть музыка модов, первых скинхедов и Rude Boys. Обложка сборника воспроизводит фотографии 60-х и 70-х годов.

Надо сказать, что кое-кто помешал карибской сцене развиваться, и очень сильно помешал. Это была политика: Coxsone Dodd рассказывал, что причиной, по которой он покинул Ямайку, были политические разборки на улицах Кингстона, затронувшие в том числе и улицу Love Lane. Обе партии, действовавшие на Ямайке, боролись не только за власть, но и за оружие и наркотики, которые они продавали на север, в Америку. Да, травка была в стране запрещена, но власть предержащие замарались в продаже кокаина. После того, как рядом со звуковой установкой Coxsone разорвалась ручная граната, Dodd понял, что если он и дальше будет ставить пластинки, он будет подвергать опасности жизни людей, приходящих слушать музыку, и остановил свою звуковую установку.

В конце восьмидесятых годов регги-сцену поддерживал один только Judge Dread. Он ездил с концертами по странам Европы, был в Скандинавии и во Франции. Но после выхода таких фанзинов, как «Hard As Nails» и «Zoot», регги и ска снова получили внимание скинхедов во всём мире – 1989 год стал годом ещё одного «возрождения скинхедов». Которые никуда и не уходили всё это время. Исчезнуть совсем они не могли ни в каких условиях.

Ска 1989 года стало продолжением 2-Tone ска. Сегодня в Сети можно найти несколько статей, в которых рассказывается о тех временах: «Прошло уже десять лет после 2-Tone, но ска-сцена всё ещё живёт». Сейчас и события конца восьмидесятых годов выглядят как нечто давно прошедшее, но если эта музыка не исчезла за те двадцать лет, что прошли до 1989 года, то она не исчезнет и через двадцать лет после 1989 года. Более того, за это время появились и скинхедовские группы, исполняющие регги и ска – Bluekilla в Германии, Explorers и Partisans во Франции и многие другие.

Прошло уже сорок лет с тех пор, как первые звуковые установки начали ставить музыку на острове в океане. И сцена действительно всё ещё жива – Skatalites побывали с концертами во всех странах, включая Россию, их последователи Bad Manners продолжают выступать и тоже играли у нас. Летом 2002 года в Англию приезжали Derrick Morgan, Laurel Aitken и Owen Gray. Их слушают не только те, кому уже за тридцать, но и те, кому нет ещё тринадцати.

И огонь всё ещё горит. Скинхеды слушают эту музыку, те группы, что играют сегодня Oi! и ска, используют её ритмы и мелодии. Компакт-диски Trojan Records всё ещё выпускаются. Ищите легенды на этих сборниках – и можете быть уверены, вы их там найдёте.

Сколько будет гореть огонь? Это зависит от каждого из нас. Если мы сможем сохранить его, он будет гореть вечно.